Хоббит, который слишком много путешествовал

Проскурин Вадим Геннадьевич

И мы пошли к бургомистру.

10

Мы стоим перед собором Сакред Вейла. Гигантское здание из белого камня, увенчанное тонкой изящной башней, пронзающей облака. Я чувствую мощнейший источник маны, берущий начало на алтаре, скрытом точно под башней. Это не совсем источник, сам по себе собор генерирует совсем немного маны, гораздо больше магической энергии аккумулируется из ближайших окрестностей, отовсюду, где есть шаманы. В Сакред Вейле обитает около пятисот шаманов, и каждый из них отдает собору примерно миллидух маны в день.

Странно здесь меряют магию, миллидух – вовсе не абстрактная единица, как я думал вначале. Миллидух –

это одна тысячная количества маны, потребного для того, чтобы поддерживать существование одного магического духа в течение одного месяца. А магический дух – одно из простейших магических существ, не умеющее почти ничего, кроме как черпать энергию из магического узла и пересылать ее хозяину. Василиск потребляет маны в семь раз больше, чем дух, и несложно подсчитать, что всей магической энергии этого города не хватит даже на то, чтобы поддержать существование двух василисков, пасущихся в бестиарии, не говоря уже о пауках, плетущих сети неподалеку от василисков. Только энергия магических узлов позволяет Оберику держать в своем войске этих тварей.

Ясенгард толкнул дверь собора и мы вошли внутрь. Многочисленные фрески и статуи должны повергать каждого входящего халфлинга в глубокое мистическое потрясение, но какое мне дело до этого? Я-то знаю, что аккумуляция маны не несет в себе ничего сверхъестественного. Ясенгард немедленно опустился на колени перед фреской, изображающей халфлингов, занятых каким-то сложным обрядом, а я двинулся вглубь собора.

Откуда-то появился пожилой седовласый халфлинг в длинном белом балахоне.

– Что привело тебя сюда, брат мой? – обратился он ко мне, и меня чуть-чуть покоробило. Я сразу понял, что «брат мой»– это не более чем вежливое обращение, но, все равно, как-то неприятно слышать, как совершенно посторонний человек называет тебя братом.

– Я хотел бы побольше узнать о мире, – ответил я.

– Кто ты? – немедленно поинтересовался мой собеседник.

– Я прибыл в этот мир совсем недавно и еще не получил определенного статуса.

– Ты из детей Творца? – изумился халфлинг. – Уже около десяти лет в Сакред Вейл не приходили дети Творца. Твое явление поистине удивительно.

– Нет, почтенный, – сказал я. – Мое появление еще более удивительно. Я явился в Арканус из другого мира, и этот мир – не Миррор.

– Ты говоришь глупости, юноша, не существует других миров помимо Аркануса и Миррора.

– Может, ты еще скажешь, что любое заклинание едино и неделимо? – усмехнулся я.

– Конечно!

– Может, ты скажешь, что халфлингам недоступна иная магия, кроме метания огнешаров, излечения живых существ и дезактивации местности?

– Конечно.

В этот момент Ясенгард, завершивший, наконец, сложный ритуал входа в собор, вмешался в разговор и испортил мое нехитрое развлечение.

– Приветствую тебя, почтенный Атлон, – сказал он. – Я хочу увидеть бургомистра по неотложному делу.

– В чем состоит твое дело? – спросил Атлон, подозрительно косясь на меня.

– Этот почтенный халфлинг, – Ясенгард показал на меня, – его зовут Хэмфаст, он молодой сын Творца, он только что прибыл в Арканус, но он помнит, что с ним происходило в предыдущей жизни в ином мире, и он владеет невиданной магией.

Атлон состроил скептическую гримасу.

– Невиданной магией? Ну-ну… – и скрылся в полумраке.

– Зря ты начал шутить над ним, – прошептал Ясенгард. – Это священное место, шутки здесь неуместны. Надеюсь, Буридан сделает скидку на то, что ты еще не знаешь наших законов.

– Буридан – это кто? Бургомистр?

Ясенгард кивнул и началось долгое ожидание. Я отметил, что Ясенгард заметно нервничает. Непонятно, ведь воин на то и воин, чтобы воспринимать спокойно и без лишнего волнения все, что только может встретиться на

его пути. У нас юношей-хоббитов учат этому в первые же месяцы обучения воинскому делу. Может, Ясенгард ощущает потоки злой силы, концентрирующиеся вокруг алтаря? Нет, вряд ли, он же воин, а не шаман.

Атлон выплыл из темноты, как мантикора из тьмы сарая в тот вечер, когда почтенный Никанор принял глупую смерть. Интересно, почему я вспомнил сейчас именно об этом? Предчувствие?

– Почтенный Буридан готов принять вас в малом кабинете, – сказал Атлон, и мне сразу бросился в глаза резкий контраст между медоточивым тоном, которым были произнесены эти слова, и злой торжествующей усмешкой, скрытой в глубине прозрачных стариковских глаз.

Ясенгард уверенно шагнул в темноту, и я последовал за ним. Как только мы покинули круг света, образованный небесным светом, проникающим под своды собора сквозь гигантское круглое окно в центре фасада, сразу оказалось, что темнота не так уж и непроницаема, что она кажется таковой только по контрасту. Ясенгард целеустремленно шагал к неприметной лестнице в темном углу, я следовал за ним и наши шаги отдавались гулким эхом в гигантском зале. Непонятно, какой смысл строить в таком маленьком городке такое огромное святилище. Неужели этот алтарь не может работать так же эффективно в маленькой деревянной часовне?

Мы поднялись на второй этаж и свернули в полутемный коридор, освещенный лишь острыми лучами небесного света, врывающимися сквозь узкие бойницы. Странное зрелище – будто огненные мечи пронизывают тьму частой гребенкой, их сверкающие лезвия серебрятся тысячами пылинок, танцующих в потоке света, как птицы танцуют в потоке воздуха, и от этого тьма между бойницами кажется еще более непроницаемой.

Я заметил охрану бургомистра только тогда, когда мы подошли к массивной дубовой двери в конце коридора. Двое воинов-халфлингов в легких кольчугах и примитивных шлемах-шишаках с короткими прямыми мечами на поясе. Приглядевшись, я различил два прислоненных к стене маленьких круглых щита из толстой кожи на деревянном каркасе. Рядом с щитами лежали две пращи, а рядом с каждой – увесистый мешочек, очевидно, с боеприпасами. Что-то в этих пращах показалось мне необычным, но я так и не понял, что именно – призрачный свет, не рассекающий тьму, а лишь усугубляющий ее, не позволяет различать все подробности окружающих предметов. Теперь понятно, почему в этом коридоре такое странное освещение – злоумышленник заметит охрану не раньше, чем получит камнем в лоб. Но почему у них такое примитивное оружие ближнего боя? Я более пристально вгляделся в короткий меч-огрызок одного из охранников и понял, что не все так просто – от меча ощутимо тянет магией.

– Почтенный Буридан ждет меня, – сообщил охранникам Ясенгард и постучался в дверь. Охранники не обратили на эти слова никакого внимания, они пристально разглядывали меня и под их взглядами я почувствовал себя немного неуютно. Голос из-за двери что-то неразборчиво прокричал, Ясенгард открыл дверь и мы вошли внутрь.

Кабинет бургомистра, против ожидания, оказался совсем крошечным, примерно десять на десять футов. Большую часть его площади занимали три составленных вместе письменных стола, сплошь заваленные свитками пергамента и папируса. Роскошное деревянное кресло с резными подлокотниками, в котором сидел маленький толстенький халфлинг неопределенного возраста, резко контрастировало с предельно функциональным стилем убранства этой комнаты. Позже я узнал, что у бургомистра есть другой, куда более представительный, кабинет для официальных приемов, а эта каморка служит ему только для повседневной работы и то, что нас пригласили именно сюда, могло означать одно из двух – либо большую честь, либо столь же большое недовольство, а реально это означало… но по порядку.