Хочешь выжить — убей!
Шрифт:
— Это Себостьянов был, — ответил за Олега Игорь. — Следак. Он раньше в угро работал. Потом из Дагестана приехал, его там подстрелили трохи, и его дядя, он у него какой-то туз в мусорской колоде, в прокуратуру следаком поставил.
— Минутку. Я почему-то думал, что угро и прокуратура — разные системы.
Впрочем, так же, как и следственный отдел.
— А хрен их знает, — буркнул Колобок. — Просто сказал так, как слышал.
— Тогда понятно, — кивнул Викинг. — Может, он там временно. А вполне возможно — практикуется.
— Заочно, — буркнул Олег.
— Тогда это объясняет его работу в прокуратуре, — кивнул Викинг и вдруг рассмеялся.
— Ты чего? — недоуменно уставился на него Колобок. Олег тоже с удивлением посмотрел на Викинга.
— Просто вспомнил, — продолжая посмеиваться, сказал тот, — как ты, Олег, и тот мусор друг на друга смотрели. Раньше за один такой взгляд в лицо швыряли перчатку и стрелялись на дуэли. Знаете, — чтобы как-то разрядить обстановку, продолжил он, — например, я жалею, что время дуэлей ушло. Хотя бы потому, что с любого подлеца, кем бы он ни был, можно было спросить. Конечно, на дуэлях погибали и хорошие люди. Но тем не менее...
— Альфред, — спросил Колобок, — кто ты есть? Порой так говоришь...
— В данное время я ваш очень хороший знакомый, — весело ответил тот, — и брат вашей тоже неплохой знакомой. И еще. Не надо вопросов обо мне. Врать я не хочу, потому что стараюсь не лгать тем, кого считаю своими друзьями, а правду сказать не всегда можно. Всему, как говорится, свое время.
— Ништяк, — согласился Игорь.
— Почему нас к Вальке не пустили? — зло спросил Олег.
— Насколько я понял, — ответил Викинг, кому-то чертовски не хочется, чтобы она видела тебя. Скорее всего Хвату. Хотя здесь я, кажется, не прав. Хват имеет нескольких парней с крепкими кулаками и только поэтому нужен кому-то.
Допустим, тому же Гобину. — Он остановился. Колобок и Стахов — тоже и, переглянувшись, повернулись к нему. — Выходит, что Гобин не желает этого, — пробормотал Викинг. — А почему? — Снова переглянувшись, Олег и Колобок пожали плечами. — Вот когда мы узнаем это, — сказал Альфред, — тогда многое поймем.
— Что? — удивленно спросила Роза.
— Он приходил не как следователь, — немного раздраженно повторила Либертович, — а вроде как просто ее знакомый. И знаешь, — торопливо добавила она, — это уже плохо. Резкова может начать говорить с ним. Еще два таких посещения...
— Так сделай так, — раздраженно сказала Роза, — чтобы этого не было!
— Не могу! — громко сказала Раиса. — Он следователь. По факту изнасилования Резковой возбуждено дело. Есть заявление. И здесь Себостьянов имеет полное право. Я как врач могу только ограничивать время разговора его с Резковой. Запрещать совсем — опасно. Прокуратура может настоять на медицинском освидетельствовании Резковой, и тогда... — Не договорив, замолчала.
— Рая! — плачущим голосом воскликнула Гобина. — Я тебя умоляю! Я не переживу этого! Я заплачу столько, сколько...
— Перестань, — прервала ее Либертович. — Я делаю и буду делать все, что смогу. Пусть позвонит Яков.
— Хорошо, я передам. Он обязательно позвонит.
— Сучка! — зло выдохнул Хват и мощно ударил прямым правой рукой по боксерской груше. Как бы добивая противника, врезал по ней пяткой.
— Хват, — негромко обратился к нему сидевший на спортивном мате крепкий, мускулистый мужчина в трусах, — может, давай подловим ее братца? Он часто один шастает.
— А что? — поддержал его один из стоявших у стены парней. — Отделаем его хорошенько. Он тогда в кабаке борзеть начал.
— Потом Элеонора, — возразил Хват, — с нас шкуры спустит. У нее все схвачено. Да и парнишки в охране — не балуй. Надо что-то другое придумать. — И снова ударил по груше.
— Тогда выцепить ее мужика, — немного подумав, предложил мускулистый. — Она с ним хоть и в разбеге, но он часто к доченьке заныривает. Вот и...
— Если бы эту самую доченьку... — засмеялся невысокий плотный парень. — Вот тогда бы Элеонора поняла...
— Тогда бы мы поняли, — прервал его мускулистый, — что помирать нам рановато.
Хват, взглянув на него, ухмыльнулся. По его взгляду можно было понять, что он принял решение.
— Где вы были? — встретила вошедшего Викинга полная женщина средних лет.
— Ходил в туалет, — серьезно ответил он.
Она растерянно смотрела, как он снимает кроссовки.
— Но, — неуверенно проговорила женщина, — меня просила Элеонора...
— Прасковья! — Викинг, улыбнувшись, повернулся к ней. — Я давно хотел узнать, как будет ваше уменьшительное имя? — Женщина, удивленно округлив глаза, пожала плечами. — Но в детстве вас мама как-то называла?
Ее щеки порозовели, и она быстро ушла на кухню. Стоявшие у дверей Олег и Колобок, переглянувшись, засмеялись.
— Мать ее не любила, — вполголоса проговорил Викинг. — Дать дочери такое имя...
— Дядя Альфред! — выбежала из комнаты Аленка. Подхватив ее. Викинг дважды прокрутился на месте. Девочка со смехом обхватила его шею руками.
Стахов, вздохнув, взглянул на Колобка.
— Все-таки, наверное, здорово иметь хотя бы племянников. Я уж не говорю о своих детях. — Глубоко вздохнув, Игорь опустил голову.
— Вы есть будете? — выглянув из кухни, спросила Прасковья.
— Не обижайся, — поставив девочку на ноги, виновато улыбнулся Викинг, — просто мне действительно...
— В школе меня звали Пашей, — сердито сказала она и спросила еще раз:
— Вы есть будете?
— Конечно. — Викинг, приглашая Колобка и Страха, мотнул головой в сторону кухни. — Готовит Прасковья восхитительно, а борщ в ее исполнении — просто нечто потрясающее.
— Альфред, — сказал Игорь, — мне домой надо занырнуть.