Хочешь Жить - Стреляй Первым
Шрифт:
— Так это он с судьей подрался?! Вот придурок!
— Тогда все поня-ятно! — протянул один из ковбоев. — Одна кличка судьи сама за себя говорит. 'Вешатель'.
— Парни, это не тот ли судья, который вешает всех подряд, без разбора?
— Этот. Ни одного приговора не отменил.
— Говорят, он уже сотню человек повесил.
После этих слов наступила тишина. Этим молчанием воспользовался старший ковбой: — Все! Хватит языки чесать! Ложитесь спать!
Ворчание ковбоев было явно чисто символическим жестом недовольства, потому что не успели
Когда я проснулся, вокруг никого не было, зато в отдалении был слышны звуки дви?жущегося стада — глухой рев быков, недовольное мычание коров, звонкое ржанье лошадей. Поднял голову. Костер догорал, а синий дым, клубясь, вздымался к начавшему светлеть небу. Пожилой ковбой, беседовавший вчера у костра с боссом, сейчас запрягал в фургон лошадей. Даже не повернув головы в мою сторону, он закричал: — Завтракать будешь?! Еда на тарелке! Кофейник на углях!
Встал я с трудом. Рана в груди и натруженные мышцы еще давали о себе знать. Ополоснувшись, сел на свернутое одеяло, возле затухающего костра. Закончив грузиться, ковбой подошел ко мне.
— Наливай себе кофе. Ешь. Я тоже кружечку выпью, — присев рядом, он взялся за кофейник. — Меня зовут Билл Лоутон. 'Метатель еды'.
Увидев недоумение в моих глазах, пояснил: — Это прозвище. Я повар.
Я ел жареное, чуть тепловатое, мясо, с такой жадностью, словно голодал как минимум неделю. Тарелка опустела в три минуты. Несколько секунд соображал, обо что вытереть жирные пальцы. Сорвал траву, вытер. Взял кружку с налитым кофе. Повар, наблюдавший за мной, нейтрально заметил: — Ковбой бы вытер руки о сапоги.
Попытка вывести на разговор. Дескать, если не ковбой, то кто ты? Поговорить хочешь? Пожалуйста. Мне, как раз надо узнать про дорогу, так почему не у него?
— Меня зовут Джек Форд. Спасибо за еду. Было очень вкусно.
Ковбой только кивнул головой, соглашаясь с моей оценкой его стряпни. Я подумал, что раз мы познакомились, приличия соблюдены, можно приступить к расспросам, но Лоутона, похоже, интересовал только сам процесс поглощения утреннего кофе. Пришлось самому продолжить разговор: — Слушай, Билл. Я тут, похоже, немного заплутал.
Повар вел себя так, словно я говорил сам с собой. Поставив кружку на камень, достал кисет и трубку. Затем последовал неторопливый процесс набивки трубки.
— Мне бы хотелось, как можно быстрее достичь железной дороги, чтобы добраться… до Нью-Йорка.
Лоутон сделал первую затяжку, затянулся.
— Бежишь?
Я поперхнулся кофе и закашлялся. Вопрос ударил не в бровь, а прямо в глаз.
— Бегу… от себя.
В принципе, я сказал правду. Я бежал от 'славы' Джека Льюиса.
— Где-то… я уже это слышал.
Он задумался, потом, словно просветлел лицом.
— Ты с Востока. Угадал?
'С Востока? Он, очевидно, имеет в виду, что я прибыл с Восточного побережья. А почему бы и нет!'.
— Угадал, Билл.
Повар самодовольно усмехнулся и тут же начал объяснять, как ему в голову пришла эта светлая мысль: — Это было год назад, в Додж — сити. Как-то в баре, за стаканчиком виски, я разговаривал с одним мистером Лаковые Башмаки из Бостона. Набравшись, тот начал рассказывать о себе. Он, типа, газетчик. Вставил, как раз, эти самые слова. Он еще много чего говорил, и все как по писанному. Вроде, хотел 'вдохнуть воздуха свободы'. И прочий бред. Ты тоже в газеты пишешь?
— Не пишу.
— Акцент у тебя странный. Ты немец?
— Нет. Русский.
— Знавал я одного немца. Отто его звали. Неплохой был парень. Застрелили его в Додж-Сити. Хм. Россия? Вроде слышал, но не уверен, что именно о ней. Много тут вас приезжих, в голове путается. Давно в Америке?
— Недавно, — подумав, добавил. — С полгода.
— Ну и как тебе?
— Пока трудно сказать.
— На Востоке где был?
— Нью-Йорк. Оттуда прямо сюда.
Ответив так, мне осталось только молиться, чтобы повар не оказался родом из Нью-Йорка.
— А я из Кентукки. Там есть такой небольшой городок Битворт. Я там не был с четырнадцати лет. Как уехал, так и мотаюсь по стране. Я так понимаю, ты не был в тех краях?
— Не был! — резко отрезал я, начиная терять терпение от пустопорожних разговоров. — А сейчас мне хотелось бы вернуться к вопросу о железной дороге.
— Если пойдешь с нами, точно до нее доберешься. Только я думаю, тебе этот путь не подойдет.
Повар сделал очередную затяжку, потом медленно выпустил дым в небо.
— Почему?
— Стадо делает за дневной перегон от силы двадцать пять миль, значит, только недели через четыре, не раньше, мы увидим рельсы. Думаю, для тебя это слишком долго.
— Правильно думаешь, Билл.
— Странный ты человек, Джек. По твоему виду я бы решил, что ты родом с Запада, а по разговору, что только сошел с восточного экспресса, — после того, как я сделал вид, что не заметил в его словах вопроса, Лоутон продолжил. — Все, парень! Мне пора ехать. Садись ко мне в фургон, поговорим по дороге.
За время нашего разговора я получил массу нужной и ненужной информации, а повар — возможность всласть почесать языком. Неторопливо и доходчиво, он объяснял и рассказывал мне, как живут люди на Диком Западе.
— Наша жизнь далеко не сахар, как бы там, на Востоке не думали. И все равно сюда бегут, кто за новой жизнью, кто за свободой. А я вот, что скажу: свободу на хлеб не намажешь и вместо штанов не оденешь. Как и там, приходиться на хозяина работать. Но-о, милые!! — некоторое время он кричал на лошадей и щелкал в воздухе кнутом, потом продолжил. — Вот за перегон скота хорошо платят, но за эти деньги парни работают по двенадцать — четырнадцать часов в сутки, день изо дня. К тому же наши деньги еще зависят от цен на мясо, от состояния скота, а также от самих торговцев.