Хочешь жить – умей вертеться
Шрифт:
– Почему так поздно? – спросила она, но в голосе не было строгости. Была, скорее, неуверенность.
Ответа не последовало. Тогда Елена невозмутимо села за стол и посмотрела на падчерицу. Лицо её выражало ни то спокойствие, ни то отречённость.
– Кэролайн?
– Я гуляла, – сухо ответила она.
Елена чуть наклонила голову, принюхалась. Её тонкие брови едва заметно нахмурились, и лбу проступили маленькие морщинки.
– Ты опять пила?
– Твоё какое дело? – прищурилась Кэролайн.
– Не груби мне. Я всё-таки твоя… – она
– Кто? – язвительно переспросила Кэролайн. – Мать? Даже не мечтай!
– Почему ты так себя ведёшь? Я же не сделала ничего плохого.
– И ничего хорошего тоже, – фыркнула Кэролайн, скрестив руки на груди.
– Могла бы быть благодарна хотя бы за то, что я хорошо отношусь к тебе и твоему отцу, делаю дела по дому.
Кэролайн резко встала со стула и пристально взглянула в глаза мачехе:
– А теперь послушай, что я тебе скажу. То, что ты спишь с моим отцом, не означает, что я буду хорошо к тебе относиться.
– Да как ты смеешь так говорить? – хлопнула глазами Елена.
– Как ты смеешь врываться в мой дом и качать тут свои права?
– Кэролайн, я понимаю, тебе неприятно, что я теперь здесь, в доме, где жила твоя мама, но… я не желаю тебе зла. Я, наоборот, хочу, чтобы у нас с тобой были хорошие отношения.
– Запомни одну вещь: для меня ты никто, – огрызнулась Кэролайн, затем молча развернулась и вышла. Елена, сжав губы, смотрела вслед уходящей фигуре. Именно так всегда и проходили их редкие беседы: ссоры, оскорбления, крики. Только при отце Кэролайн изредка старалась делать вид, что всё хорошо, но стоило ей остаться наедине с Еленой, она никогда не упускала возможности опустить её ниже плинтуса. Когда в коридоре стало пусто, Елена закрыла глаза, и по её бледной щеке пробежала слеза.
Этой ночью Кэролайн не спала. Сон не шёл, зато прекрасно шли мысли. Об отце, Елене, Клаусе и Джереми. Это уже становилось замкнутым кругом, выбраться из которого, казалось, было невозможно. Ближе к утру Кэролайн вернулась на кухню и, выпив кофе, принялась готовить завтрак. Вскоре хлопнула входная дверь, и Кэролайн облегчённо вздохнула. Елена ушла на работу. А через несколько минут в кухню вошёл улыбающийся Дэвид. Хоть у кого-то с утра было хорошее настроение. Он, как это обычно бывало, остановился в дверном проёме и, упираясь ладонями в деревянные панели, потянулся, разминая мышцы.
– Доброе утро, – улыбнулась Кэролайн.
– Доброе утро, дочка, – он поцеловал её в макушку и, воровато оглядевшись, принялся заваривать чай.
– У тебя выходной сегодня?
– Да.
Ещё раз поставив чайник кипятиться, Дэвид сел за стол. Кэролайн продолжала что-то делать у плиты.
– До сих пор не понимаю, как ты с такой работой с ума не сошёл, – она по-доброму усмехнулась, подошла к отцу и поставила перед ним тарелку с завтраком, а сама, налив молока, села напротив.
Дэвид уже больше десяти лет работает патологоанатомом. Он всегда говорил, что ему нравится это, и редко находил хоть чьё-то понимание. Единственный человек, который понимал его страсть к исследованию трупов и с увлечением слушал все истории с работы, была Ванесса, мать Кэролайн. Каждый раз, когда он уходил на ночную смену, она не ложилась спать, а ждала его прихода. Встречала на пороге, целовала в колючую щёку и заваривала кофе с молоком. А потом они ещё долго сидели на кухне, болтая. Это был их своеобразный ритуал. Но теперь Ванессы нет. Есть только Елена, которая жалуется на трупный запах и просит не шуметь, когда Дэвид возвращается с работы под утро.
– Каждому своё, – он улыбнулся своей лучезарной улыбкой, и его карие глаза заблестели. Именно таким он был, когда говорил о работе, и в эти моменты даже морщины на его смуглом лице слегка разглаживались. – А что там с твоей учёбой?
– Пап, ты же знаешь, что я на заочном. Так что на меня фактически всем плевать.
– Но не мне.
– Если тебе станет легче, то у меня всё хорошо.
– Уверена?
– Абсолютно.
– Хорошо. Какие планы на день?
Дэвиду показалось, что Кэролайн переменилась в лице, словно задумалась о чём-то неприятном. Выдержав недолгую паузу, она сказала:
– С Клаусом договорились встретиться. «И он обещал дать какой-то мощный психотроп» – мысленно добавила она. – А у тебя?
– У меня? – он рассмеялся. – Отдохнуть по-человечески.
– С банкой пива у телевизора?
– Вроде того. Кстати, ты же помнишь, что у меня скоро отпуск?
– Помнишь, – кивнула Кэролайн.
– Я подумал, почему бы нам не съездить на дачу? – Дэвид на секунду замолчал. – Мы там не были уже…
– Два года, – резко ответила она. – С момента, как не стало мамы. Последний раз мы были там через полторы недели после похорон.
Дэвид закрыл глаза, словно его пронзила сильная боль, потёр виски, затем медленно разомкнул глаза и посмотрел на дочь.
– Да, именно. Мне было тяжело приезжать туда, там всё напоминает о Ванессе…
– А теперь, значит, легко?
– Не кипятись, дочка. Я всего лишь хотел сказать, что мне хочется вновь ощутить ту атмосферу… которую создала Ванесса. Хочу заново оказаться там, словно ничего не произошло.
Кэролайн молчала, обдумывая сказанное.
– Елены не будет. У неё много работы, да и я не уверен, что везти её туда было бы хорошей идеей. Так что только ты и я.
Кэролайн грустно улыбнулась, поднялась с места и подошла к отцу, обняв его за шею. В нос ударил запах пены для бритья и зубной пасты.
– Я люблю тебя, папочка.
Его грузная рука аккуратно легла поверх её ладоней.
– И я тебя. Больше всех на свете.
После завтрака Кэролайн всё же поспала несколько часов, но, проснувшись, поняла, что это было зря. Всё тело ломило, глаза то и дело слипались. Но нужно было идти. Переодевшись, Кэролайн подошла к двери в комнату отца и ненавязчиво постучала.