Хочу быть с тобой

– Рус, вот увидишь, захомутает тебя какая – нибудь деваха, по меньшей мере нашего возраста, - скалится Тимоха, - Скажем так…, - пьяно задумывается, - Лет через пару. Пока погуляй. Без тебя совсем не вставляет куражить. Этот вот, - кривится, глядя на меня, - Совсем никакой. «Марусечка, Марусечка», - пытается меня спородировать. Безуспешно. Хотя… Маруся сидит рядом и тихонько смеется.

Все вокруг хоть и веселятся, но говорят приглушенно. У Маруси на руках наш сыночек. Спит.

Мне кажется, даже если они будут орать, он не проснется. Нервы у сына тоже стальные, походу в меня. Как дать бы другу подзатыльник, но нет, просто смотрю на него снисходительно. Завидует.

– Руслан, это правда. Не зарекайся. Честное слово, я тоже не думала и не мечтала, что в двадцать уже мамой буду. Оказалось, это прекрасно, - гладит Колю по почти лысой головке и прижимается крепче ко мне.

Счастье. Иначе не скажешь. Я не смел даже мечтать о таком.

– Да, Рус, оказалось даже от того, что тебя обоссали можно испытывать кайф, - вспоминаю свое сегодняшнее утро, за что получаю тычок локтем в бок.

Руслан морщится и давит рвотный рефлекс.

– Не слушай его. Отцовский юмор не всегда смешной, - снова вступает Маруся.

– Ну уж нет. Вы меня извините, но нет, - друг поднимает ладони вверх. Типа «Тормозите ребята», - Может быть, к годам сорока я женюсь. Чисто ради того, что спинагрызами обзавестись. После сорока трех снова брошусь в пучину разврата, в виде прелестей группового секса.

Маша ойкает и краснеет. Вот спасибо, братан. Смотрю на него с укоризной.

– Машенька, извини, - прикладывает лапищу к груди.

– Сердце не с той стороны, - посмеиваюсь с того, сколько «искреннего» раскаяния в его глазах.

– Да вообще … всё равно, - спасибо, что удосуживается заменить мат при моей жене, - Не нужные орган. Почему почки кровь не качают? Место бы освободилось.

– Они мочу из организма выводят, не надо её с кровью мешать, - за спиной слышу голос старшего брата. У него на даче собственно мы и находимся, - Как отдыхается, детишки? В чем предмет спора?

Так вышло, что меня воспитывал брат в одиночку. Я, и все мои друзья автоматом стали малыми. У нас без обид. На деле он никогда этим не ткнет, только в шутку.

Поднимаю голову на брата, и вижу за тем, как внимательно он смотрит на своего племянника. Всем бы дядю такого, я отвечаю.

– Рус утверждает, что не намерен себя обременять грузом серьезных отношений. Никогда. Телочки минус пятнадцать, как минимум. Вот его уровень, - поясняет Тимофей.

– Минус пятнадцать? Это восемь лет получается? Руслан, я как адвокат тебе говорю, статья не хорошая. Мало кто возьмется из спецов, - говорит предельно серьезно. Выдерживает паузу, затем берет банку с пивом и делает жест в сторону Руса. Чокаются.

Все ржут. И я в том числе.

– Уговорил, до тридцати трех буду перебиваться старушками, - подыгрывает Руслан, - Вообще я про малолеток ни слова не проронил. Ну бы их нафиг. Просто молодые тела. Зачем мне одна, если можно несколько и разом.

С баблом его папаши так и есть. Приложить к этому внешность друга и получается отменное комбо. Сколько раз лично видел, как девчонки в прямом смысле из трусов при нем выпрыгивают.

– Саяра уже прилетела, - к нам подходит лучший друг брата, - Толян отзвонился. Встретил её.

– О, Марусь, скоро тебе будет не скучно, - Дима присаживается рядом.

– У них двигатель отказал, - добавляет уже только Димону, но мне, сидящему рядом слышно, - Посадка жесткая была. Все вроде живы.

Дима резко дергается и смотрит на друга, я бы сказал даже зло.

– Нормально всё с ней, - Богдан сжимает его плечо, - Успокойся. Сейчас приедет твоя ненаглядная.

Даже он, лучший друг, думает, что у Димона чувства к подруге детства. Только я знаю, что она дорога брату иначе. Нам Саяра, как сестра. Он старше её на пять лет. Она меня семь. Когда мне было восемь, она приходила за мной посмотреть, готовила кушать, дома у нас убирала. А Димка в это время пахал. За папу, за маму, за старшего брата.

Никто не знает, как так вышло, что девочка из очень обеспеченной семьи по доброй воле решил помочь двум несчастным. Реально, без родителей я себя таковым ощущал.

У Саяры получилось внести в нашу жизнь новый свет. Наше черноволосое солнце. Ей сейчас двадцать восемь. Не виделись почти четыре года. Страшно представить какой стала та, слегка высокомерная девушка, которой она была для всех вокруг. Кроме нас.

– А вот и мы! – раздается торжественный голос, со знакомой едва уловимой хрипотцой.

Все дружно оборачиваемся.

Офигеть. Девушки в почти тридцать так выглядят. На Саяре серые кеды, кожаные черные брюки, и серый свитер, сзади заправленный в брюки. Стоит, расставив руки как девушка - праздник. Встречайте! Поднимаемся с Димоном. Синхронно. Направляемся к ней. Только нам двоим известно, что этот жест означает «пора обниматься». Именно она восполняла долгие годы моей жизни, стандартную норму в восемь обниманий.

Описать словами эмоции очень трудно. Если бы не знал, что такое любить свою жену, подумал бы, что теку по Саяре.

– Очень рада вас видеть, мои мальчики, - обнимает нас сразу обоих, - Выросли мои котики, - глаза её слегка увлажняются. С ума сойти можно, она же не плачет. Не плакала раньше, - Не смотри так, Серёж, - щелкает меня по носу, отстранившись. Старею, - пожимает узкими плечами, - Это же надо, сейчас буду как панда, - закидывает голову и быстро – быстро перебирает тонкими пальцами у себя под глазами, немного постукивая.

Мы её закрываем от глаз всех собравшихся. Только Толя стоит за её спиной. Дима посылает ему предостерегающий взгляд. Толян хоть и не поймет, что происходит, делает жест «Брат, я могила».