Хочу дышать свободой
Шрифт:
Второй умелец влез через окно, вскрыл и закрыл секретер, собрал необходимые вещи для девчонки и вот он уже с нами в экипаже метров за сто от дома. Присвистнув словно останавливаем экипаж, тем самым дав знак «отвлекающему персонажу» забираем его и всё – дело сделано. В такую удачу можно поверить только на кануне праздника, Новогоднего. Считай, что Марина свой подарок на Новый год получила, и билет в новую жизнь. С этой фразой я усадил её в пять утра на судно «Drakar», не принадлежащее компании Ларистенов.
***
Я была
– Так, Марина слушай и запоминай. Это твои документы, мы их раздобыли не очень хорошим образом, но главное они у тебя на руках. Это письмо с моей личной печатью для Ирвина Волентайна, на конверте его имя, он финансовый советник при Общественной палате Куэр-Фоста. Это деньги. В сумке твои вещи. Если на корабле возникнут проблемы, идёшь к капитану или его помощнику, показываешь конверт и говоришь, что ты личный курьер Ирвина Волентайна. Конверт из рук ни кому не передаёшь до прибытия в Куэр-Фост. Поняла? – киваю в ответ и у меня начинает бить озноб, от волнения и страха перед поездкой.
– Ну что девочка удачи, только не пожалей потом о своём выборе.
Раннее утро. Пять утра или чуть больше. Дорога в порт в сопровождении Эдмунда, город спит, на улицах горят фонари, зима и жуткий холод. По мостику на корабль шла одна с увесистой сумкой. Ступив на палубу в это темное предрассветное утро, моё сердце сжалось от немыслимой боли в комок, я даже немного присела от неожиданности.
Глубокий вдох, выпрямляю спину, оборачиваюсь и смотрю на берег, кроме Эдмунда меня никто не провожает. С тоской в глазах смотрю на него. Чужой. Все чужие. Странно, так никого и не смогла обрести в этом большом городе. Подруги, преподаватели, но не было опоры и твёрдой крепкой руки.
Прощай Толинхэд, ты теперь для меня – хорошие и тяжёлые, даже болезненные воспоминая. Я многому научилась, не знаю на сколько я поумнела, но надеюсь, что это для меня не пройдёт бесследно.
Новый год я встречу в море и уже сойду на берег в новом городе, с новой надеждой на новый отрезок моей жизни…
Сижу в каюте на десять человек. Здесь семья с двумя малолетними детьми, две дамы в возрасте, пожилая пара и мужчина странной наружности «аля-Жак». Значит плыву в плацкарте. Удобства за пределами каюты, как и комната приема пищи. Кормят всего раз в сутки. Пассажиров здесь думаю человек сто, не больше. Судно гружёное, типа товарно-пассажирское. Слава Богу зверья, лошадей, свиней «хрю-хрю», ржу от этих мыслей – нет.
Первая неделя на исходе. В каюте в меру тепло, надышали. Аля-Жак как-то раз, мимо проходя подмигнул мне со словами «Будешь мерзнуть? Приходи», а-га, сейчас только носик припудрю… На верх, на улицу поднимаемся крайне редко, морозный ветер сшибает с ног и лицо обдаёт острой ледяной крошкой.
Из-за монотонных колебаний судна меня иногда прихватывает морская болезнь, ощущение тошноты и «укачивания» ужасно на мне сказываются, я ещё держусь, но слабо. И от этого моё путешествие уже не в радость. Не на долго поднялась на верх, вдохнуть свежего воздуха и какой-то сволочной матрос чуть меня не сшиб проносясь по ледяной палубе. Аля-Жак успел во время подхватить меня почти на руки. «Не прынц», но спас. Киношный эффект «глаза в глаза» мне не понравился.
Как-то перед сном, в нашей «super-семье», начал капризничать пятилетний малыш. Он ныл и говорил, что видит приведение. Боится его. Родители сначала пытались успокоить его, потом ругали и в конце концов смирились и отстранились. Он сидел в углу и поскуливал. Дамы тихо возмущались, пожилая пара недовольно мотала головой и не вмешивалась. Прынц психовал, кряхтел с подушкой на голове, но рта не открыл.
Я подсела к малышу на пол и поджала как и он ноги обхватив их руками.
– Привет, - толкнула его тихонько бедром и продолжала шептать, - мне покажешь приведение? - он смерил меня недоверчиво взглядом, - Я никому не расскажу. Честно. Я в детстве тоже видела одного, мы с ним даже подружились. – мелкий вытер остатки слёз и уставился на меня.
– Он злой, - пожаловался мне.
– Где он сидит? – малыш протянул вперёд руку и показал в самый темный угол.
– Этот? Пузатик? – стала ему подыгрывать.
– Нет, он худой, - шепчет мне, а я в ответ улыбаюсь.
– Он разный, это он с нами так играет. Живот надувает и сдувает, - мелкий задумался, а потом улыбнулся мне.
– О, - говорю, - А ты ему тоже улыбнись и увидишь, что он сделает. Улыбнулся в сторону темного угла и опять шепчет.
– Он мне улыбнулся, я видел. Только у него зубов нет, - малыш уже втянулся в нашу игру.
– Он же приведение, зачем ему зубы, он кушать не умеет, даже конфеты, - говорю ему и мы уже оба хихикаем.
– Эй, вы. Зачем ребёнку мозги дурите? Сказки рассказываете, - тихо возмутился дедок.
– Он ребёнок, сказки и пишут для детей. Фантазия богатая у ребёнка, не вижу проблемы. Или вам нравятся слёзы детские? – не молчу а ответ.
– Пусть говорят, раз ребёнку нравиться, - поддержали меня дамы.
– А ты со своим долго дружила?
– спрашивает малыш.
– Не помню, - вздыхаю, - Выросла и забыла. А он наверное где-то скучает, - малыш даже напрягся от удивления.
– Скучает? Добрый был, наверное.
– Я ему даже имя дала, Каспер, - улыбнулась уголком рта. Эх, фильмы, мультфильмы моего детства, - Он меня одной песенке научил, - добавляю.
– Песенке? А меня?
– Я тебе спою, хочешь? – кивает, как заворожённый.
И я начинаю петь шепотом: «Мы — чердачные, печные, страхи тёмные, ночные. Мы летаем, кружимся, нагоняем ужасы, ууууу... (улыбаюсь). Мы не мыши, мы не птахи, мы ночные ахи-страхи! Мы летаем, кружимся, нагоняем ужасы, ууу... Труса мы дрожать заставим. Смелый глянет — мы растаем. Смелых мы пугаемся. В страхе разлетаемся ууу…».