Хочу ее
Шрифт:
Я не могла осознать до конца, что происходит. Делать мне это или нет. Решиться на такой радикальный шаг ради Макса и Никиты… или же остаться честной в отношении себя. Но потерять их обоих. Создать для них проблемы, которые испортят наши отношения почти наверняка.
Если Шептицкий не блефует и может испортить карьеру Максиму, которую он строил годами упорным трудом — я себе этого не прощу. Ведь он не будет знать об истинных причинах. А я буду. Только мне будет известно, что все решилось здесь — на этом кожаном диване. Я отказалась вступить в контакт с другим мужчиной и испортила себе жизнь. А было достаточно просто подыграть ему, немного поласкать этот член, помочь Владлену снять напряжение после рабочего дня. Ведь если я буду работать руками усердно, он кончит быстро. До главного не дойдет, он не станет идти до конца.
Возможно, мне даже не придется трогать его ртом. Просто подрочить руками и забыть об этом как о страшном сне… Только бы это не стало потом привычкой, нашей страшной традицией. Ведь если я сделаю это раз, то могут быть и другие. Он всегда найдет, как меня шантажировать, как заставить снова стать его персональной шлюхой.
Но есть ли выбор? Какой у меня выбор на этом перекрестке?
— Давай, Ульяна… — подталкивал меня Владлен. Пока что только словами. Но его рука уже гладила меня по волосам, находилась на макушке. И легонько надавливала сзади, чтобы я нагнулась и коснулась члена накрашенными губами. — Подумай о брате, о своем честном и хорошем Максе. Ты ведь не хочешь видеть, как его карьера идет под откос. Как его разжалуют до регулировщика на светофоре и отправят работать участковым в какую-то дыру на краю Сибири? Если ты не будешь послушной, я тебе клянусь, что сделаю все, чтобы Макс Добрынин служил на Крайнем Севере. Сидел и мерз в какой-то избушке посреди тайги или на пограничном острове, где кроме белых медведей нет никого, кто бы мог совершить преступление… Твой бравый следак там зачахнет, превратится в конченого алкаша за считанные месяцы. Ты его даже не узнаешь потом. Впрочем, — усмехнулся Владлен, держа меня за подбородок, — какая будет разница? Вы ведь все равно с ним не будете видеться. Он уедет, а ты останешься, абсолютно одна. И мы с тобой будем встречаться здесь каждый день, если ты хочешь как-то выживать в мире мужчин… Давай, Ульяна — смелее. Возьми его губками, поласкай язычком. Я жду этого момента уже третий год. Не разочаровуй меня, детка. Сделай все так, как делаешь моему сыну. И даже лучше.
Я закрыла глаза и представила то, что он сказал. Это было ужасно. Именно тот случай, когда выбирать можешь между отвратительным и поистине кошмарным. Если сейчас я его разозлю, это станет точкой невозврата.
На придуманных мозгом кадрах я видела пустую квартиру, где нет больше Макса. Мы с ним только переписываемся. Может, иногда даже видимся по видеосвязи. Он говорит, что все нормально, только скучает по мне, по своей красивой сестре. Будет хвалить меня и повторять, какой я женственной стала, серьезной, зрелой. А мне будет хотеться плакать после каждого такого разговора. Потому что без него я не смогу, я к нему слишком привязана. Слишком привыкла. Я его люблю, и ради этого чувства сделаю все.
Даже это.
— Хорошо… — выдохнула я и открыла глаза. У меня перед лицом был эрегированный член. Нетерпеливо лежал в моих руках, Владлен победно улыбнулся и скользнул обратной стороной ладони по моей щеке. На ней замерла слеза, но моего декана это не смутило, ни капельки. Он думал только об одном — хотел побыстрее овладеть моим ртом, а затем и остальными частями тела. — Я это сделаю. Но только в этот раз. Больше никогда. Ни разу. Пообещайте, что это будет разовая акция, никаких отношений у нас не будет. Ни романов, ни интрижек, ни тайных свиданий… Я не хочу иметь с вами ничего общего, помимо Никиты. Я не ваша любовница, не ваша шлюха, я вам не принадлежу. Я просто девушка, которая не хочет проблем, вот и все.
— Конечно, — улыбался Шептицкий. — Ну естественно, Ульяна. Я именно так все и хотел. Никаких рецидивов, никакого шантажа и домогательств. Ты просто дашь это сейчас и можешь быть свободна. Нас больше ничего не будет связывать. Только универ, не более того.
— Хорошо.
— Не давай ему скучать, подразни язычком. Ну же.
Он надавил мне на затылок, стоя перед диваном со спущенными брюками. Сам подался вперед, чтобы приблизить головку ближе ко рту. А мне не оставалось ничего другого, кроме как принять ситуацию как есть и разомкнуть для него губы. Он не отстанет от меня, пока не получит минет. Видимо, в этот раз не отбиться. Мне придется это сделать, взять его в рот и отсосать. Владлену только это и нужно — минет, он хотел именно минета.
Не буду его злить. Всего пару минут оральных ласок — и он готов. Я открою рот, приму его внутрь, натру языком, понадеваюсь губами раз двадцать и закончу все руками. Быстро и с минимальным позором. Это даже не секс, не полноценный контакт. Просто ласки. Вынужденная мера против моей воли, так получилось. И лучше подчиниться, а то будет хуже.
Это даже не секс. Даже не измена. Даже… не… измена…
— Нет! — вскрикнула я и отвернулась в самый последний момент. Когда уже чувствовала жар его тела возле самых губ. — Простите, но я не могу это сделать…
— Почему? Разве тебе не будет жаль своего брата? Ты подумала о нем, о себе? Ты подумала о том, как будешь…
— Это предательство по отношению к Никите!
Я выпалила это и забилась в угол дивана. Чтобы быть подальше от его пульсирующего страстью члена. В ту секунду я сделала Владлену неприятно, он стоял и качал головой. Был явно разочарован.
Но то, что он потом мне сказал… было реальным шоком. Отрезвляющим душем посреди зноя.
— Предательство по отношению к Никите? Ты и правда думаешь, что изменяешь ему сейчас?
— Да. Это измена. Я не могу так поступить со своим парнем. Делать так нельзя. Это предательство.
— Да ты себе даже не представляешь, как много тебе изменяет мой сын.
— Что? Нет… Это неправда! Это наглая ложь! Вы просто врете мне, обманываете!
Но правда была жестока.
— Да Никита тебя вообще ни во что не ставит! — вырвалось у Владлена. — Неужели, Фомина, ты настолько наивна, что веришь в его верность?! Да стоит тебе только отвернуться, как он бросается на все, что движется!
— Я не хочу это слушать, — закрыла я уши руками. — Я не хочу… не хочу… не хочу…
Шептицкий сел возле меня на диван, приобнял за плечо. Хотя я дергалась и не хотела. Он вытирал на моем лице слезы, чтобы как-то сгладить ситуацию. Но это мало помогало. Если сказанное — правда, то он вырастил монстра, и гордиться здесь попросту нечем.
— Мой сын — идиот. Он просто не ценит тебя. И никогда не ценил. Хотя ты замечательная девушка. Таких сейчас просто не найдешь. То, с каким ты упорством хранишь себя для будущего мужа — это просто сокровище. Я завидую твоему жениху.
Он пытался меня успокоить, но я плакала навзрыд. Аргументы Шептицкого делали только хуже.
— Зачем вы это делаете, зачем? Неужели вы не могли смолчать? Вам просто приятно делать мне больно, причинять мне боль?
Владлен взял со стола телефон, полистал в нем галерею и показал мне в вытянутой руке экран — на нем была девушка. В объятиях Никиты. Какая-то блондинка сидела на коленях у моего парня.
— Это на прошлых выходных. В коттедже за городом.
— Господи… — было мне так больно смотреть на эту голую правду. А ведь я постоянно себе говорила, что это не так. Что он мне не врет, что он и правда довольствуется только мной.