Хочу ее
Шрифт:
С корнями. Прямо с мясом.
Но у этого парня страх буквально лез со всех щелей, его не надо было доставать. Достаточно взглянуть в мои глаза, чтобы обделаться. Чтобы ходить потом под себя весь остаток жизни. Если он будет, этот остаток.
— Кто ты? — спрашивал он, смотря на меня красными глазами. — Кто ты, нахуй, такой?
А я лишь улыбался, наслаждаясь властью. Этим сладким мгновеньем. Когда нашел ее в самый удобный момент. И теперь осталась лишь формальность — сдавить это горло, избавив Ульяну от обузы.
— Я Артур Аксенов, если слышал о таком. И я пришел забрать твою жену.
— Отпусти… — едва промямлил он. — Просто отпусти… я не буду мешать…
Это было вовсе не то, что я хотел услышать. Он просил пощады, чтобы бросить ее? Бросить Ульяну? Вот так, без боя?
— ОТПУСТИ ЕГО! — закричала она так громко, что звенел хрусталь среди бокалов.
Я ощутил ее пальчики на себе. Уля впилась ими в руку — будто рвала мой пиджак в районе бицепса. Но эти крашеные коготки в тот момент были просто укусом комарика. Моя хватка железна, руки в напряжении сжимают эту тварь. И я не успокоюсь, пока не задушу подонка. Даже не спрошу его имени — мне все равно, как зовут того, кто не достоин Фоминой.
Только я ее достоин.
Мне суждено стать ее первым. И единственным.
— Отпустить его?
— Да, отпусти! — защищала она свою тряпку. — Никита тут ни при чем!
— Ни при чем?
Я вздернул брови, как от удивления. Ведь оказалось, что жених моей Ульяны — временный пользователь моей собственности — он тут "ни при чем".
Ни при чем.
Вот оно что, оказывается. Никита здесь ни при чем. Он просто случайный прохожий. Незнакомый ей парень, который назвал моя девочку "своей невестой".
Что-то мне слабо верится в ее слова. Никита здесь при чем. Он тут даже очень при чем.
— Я сделаю все, что ты попросишь! — разрывалось ее сердце.
И причина — какая-то клякса на стене. Она даже не шевелилась. Больше не дергала руками, не дрыгала ногами. Перестала хрипеть и задавать мне глупые вопросы. Неужели задохнулся?
Это превратилось в цирк. Так нельзя.
— Хорошо… — непроизвольно засмеялся я. — Хорошо, Ульяна. Хорошо. Я это сделаю ради тебя.
Обнажил все тридцать два зуба и застегнул пару пуговиц пиджака. Которые соскочили, когда я ворвался в ресторан и всего на мгновенье потерял контроль.
Всего на мгновенье. Его хватило, чтобы я опять потерял лицо. Со мной случалось это каждый раз, когда перед глазами это тело. Эти волосы. Эти губы.
Я схватил ее за руку и рывком вдавил в себя как танцовщицу танго.
Уважаю танго — это скрытый секс. Прикрытая искусством ебля между мачо и горячей штучкой. Мне так хотелось сделать это с ней — сделать эту ласковую кису разъяренной львицей.
— Мне больно! — вскрикнула Ульяна.
Будто ее слова имели хоть какое-то влияние. Меня они только забавили.
— Тебе больно? Это хорошо. Люблю, когда больно. По-другому не умею… А ты? Что скажешь ты сама?
Я сжал ее бледные хрупкие плечики до синяков — будто пытался выдавить из этого плода вино. Дурманящий, налитый солнцем сок. Я сдавливал ее руками и вдыхал этот запах нектара.
А она трепыхалась. Вертела головой и с отвращением цедила боль за болью.
— Ненавижу тебя! Ты больной! Ты ублюдок! Сволочь! Тварь! Отпусти! ОТПУСТИ!
Она отчаянно визжала. Билась как воробушек в силках. Ведь воробушек знает — его скормят коту. Этот зверь уже стоит и смотрит на него. В воздухе витает безысходность.
Безысходность. Это мое второе имя.
Как она красиво дрожала. У меня в руках. Просто исходила дрожью. Словно от экстаза. От наслаждения мной. Я стал невольно предвкушать этот миг. Это мгновенье, когда мы сольемся с ней в постели. Или на столе. Или где угодно — хоть и здесь, прямо на полу. Я был готов схватить ее за бедра, задрать гребаное платье и прижать к стене.
Я пригвозжу ее всем телом и заставлю точно так же дрожать со слезами на глазах. Как сейчас. Пока еще все спокойно, я просто пришел и смотрю на нее. Смотрю на свою девочку. Ничего не делаю. Даже не трогаю ее почти.
Просто вытираю пальцем слезки на щеках.
И окунаю палец в рот. Сперва себе. Попробовать языком.
— Ты соленая. Мне нравится твой вкус.
— Исчезни… — мотала она головой. — Просто исчезни, вернись туда, откуда пришел!
Но я не для того ее столько выпасал. Чтобы взять и исчезнуть.
Такие, как я, исчезают только по собственной воле. Когда захотят. И если захотят.
— Попробуй, — поднес я к влажным губкам свой палец.
Такой же влажный, побывавший у меня во рту, указательный палец. Я просто хотел, чтобы она попробовала. Вот и все. Хотел полюбоваться ее ртом. Немножко пошалить. Поиграть. В качестве прелюдий.
— Нет…
— Ну же! — вспылил я. — ОТКРЫЛА РОТ И ПРОБУЙ!
Ульяна
Все мы делаем ошибки.
И я не исключение. Когда мы встретились впервые, я еще не знала, с кем связалась. Не понимала одной простейшей вещи — дороги назад уже не будет. А расплата окажется ужасной. Это была сделка с дьяволом — с тем самым чертом, который сует под руку контракт, вставляет в ладонь перо, смоченное твоей кровью вместо туши… И заставляет подписать, закрыв тебе глаза. Навесив на них ширму тьмы.
А через время ты приходишь в себя и понимаешь, что это завязаны не только глаза. Но и руки, ноги. Губы склеены скотчем. И есть только два варианта: терпеть или бежать.
Я выбрала второе. И вот он здесь. Передо мной. Склоняет к тому, чего я не хочу. Чего мне делать нельзя.
Ни за что.
— Извини, я не расслышал, — присматривался он ко мне. Приближался к моим губами, чтобы еще раз услышать ответ. Мой отказ это делать.
— Ни за что, Артур. Ты просто сумасшедший. Озабоченный ублюдок… Я не возьму его в рот.