Хочу с тобой
Шрифт:
И наглая. Вырубилась в машине по пути в станицу. Будил-будил, ей похрен. Ну что мне делать было? Я, конечно, адрес знаю, но, учитывая наши конфликты с Хоментовским, ставленником Шубиных, решил отложить знакомство с родителями до более благоприятного момента. Хома бы обалдел, если бы после скандала в полицейском участке с привлечением ментов из регионального центра я как ни в чём не бывало занес бы его падчерицу домой. Ночью. Пьяную.
Драк мне пока хватит.
А потом такая усталость дикая накатила, что понял: до хутора просто не доеду. Выдохся и физически, и, что самое
У меня всё тело болит и ломит. Рука горит после ожога. Похоже, действие обезболивающих закончилось. И кулаки. И почему-то голова.
Выхожу из машины, чтобы размяться. Делаю вдох глубокий, легкие насыщая свежим утренним воздухом. Смотрю на синее бескрайнее небо, слушаю пение птиц. В остальном тихо. Хулиганка мирно сопит, опять же живая и здоровая. Ни разу никем не изнасилованная, прости господи.
И вдруг такое умиротворение накатывает, какого я с раннего детства не испытывал. Когда проблем нет никаких и ты как дома себя чувствуешь в любой точке мира. И хочется представить, как потом с этой красивой, протрезвевшей и, надеюсь, чувствующей хотя бы зачатки стыда девицей поеду куда-нибудь завтракать. Заморозить эту секунду хочется.
Ага, умиротворение. Сука.
Делаю пару кругов вокруг машины. Вижу, зашевелилась принцесса.
Дверь открывается, Марина колени свои выставляет на обозрение. Следом выбирается на улицу и от души потягивается. Я слюну проглатываю. На моем капоте с разведенными ногами она смотрелась бы хорошо в эту рань.
— Тесновато было спать, — заявляет мне мадам. — Доброе утро, Колхозник. Выглядишь так себе.
Нет, стыдом там и не пахнет. Всё в порядке.
— Зато ты в шесть утра, лохматая и в мятом красном платье, прям звезда станицы, — парирую я.
Она быстро опускает глаза и краснеет. Забавно.
— Ты молодец, я думала, будешь приставать ночью, — вновь пытается кусаться.
— Ты себя переоцениваешь.
— Блин, в туалет хочу.
— За той стенкой спрячься, там без палева, — советую искренне.
Марина бросает на меня полный презрения и отвращения взгляд. Вздергивает подбородок и гордо шагает в своем прекрасном платье писать под забор.
Через пару минут мы снова сидим в машине. Молчим.
— Ты вчера сказала, что мать тебя ударила, — говорю ей.
Она серьезнеет и кивает. Быстрым движением убирает волосы за уши, начинает нервничать.
— Я не могу больше дома находиться, — тараторит. В глаза мне не глядит, на свои колени только. — Они с отчимом сговорились нас с Варей не отпускать никуда. Отыскали мой тайник, забрали деньги. И это не в первый раз! А когда я начала спорить, мама меня ударила. И еще... представляешь, она призналась, что подмешивала мне в чай что-то перед экзаменами. Я была уверена, что перенервничала, поэтому так плохо себя чувствовала. И завалила ЕГЭ. Все эти месяцы считала себя глупой, ни на что не способной. Которой в жизни светит только
Мне снова убивать хочется, на нее глядя. Она берет себя в руки и хмурится.
— Я боюсь за себя и за Варю, — говорит быстро. — Хочу уехать далеко. Сегодня.
Переводит глаза на меня.
— Я могу дать тебе денег, — предлагаю спокойно.
— За секс?
Усмехаюсь.
— Он был не настолько хорош.
Марина психует, и я беру ее за руку.
— Я не собираюсь платить тебе за секс. Мы переспали, потому что хотели. По обоюдному желанию. Я всего лишь хочу помочь.
— Почему? Мужчины просто так не дают такие суммы молоденьким девушкам. Тебе что-то взамен нужно. Говори сразу, чтобы потом без сюрпризов.
— Ты здорово помогла хутору избежать пожаров. Мы все твои должники.
— А эта трещина на стекле?
— Кулак тебе ее простит.
— Хорошо, я возьму деньги. В долг. Отдам всё до копейки позже. Ты не думай. Не хочу чувствовать себя обязанной. И кстати, про пожары я предупредила не ради Кулака и его благодарности! От него на хуторе одни проблемы. Мне плевать на его имущество.
— Ну хочешь, отсоси мне. Тогда точно квиты.
Ее взгляд вновь падает на мою ширинку. Марина глубоко задумывается, смочив губы языком. Я хочу ей треснуть по лбу, но почему-то ощущаю стояк. Блть.
— Если ты помоешься... — начинает она неуверенно.
Я качаю головой и завожу двигатель.
— Куда поедете с сестрой? — перевожу тему.
— В Омск, — отвечает она, приободрившись.
Судя по всему, перспектива ни у кого не отсасывать Маринку обрадовала, а мне, наоборот, тоскливо сделалось.
— Далековато.
— Надо отца найти. Там видно будет. Может, в Омске и останусь. Или в Ростов вернусь, я там родилась. Или в Москву рвану, на работу устроюсь и попробую поступить ближе к лету. Но сюда я больше не вернусь никогда.
Стреляю в нее глазами.
— Может, не нужно искать отца? Зачем он тебе? Не исключено, что он давно о вас забыл. Я не хочу, чтобы ты разочаровывалась. Родители иногда бывают жестокими. Потом живешь с этим, борешься.
— Я хочу. Я должна ему всё рассказать. Иначе это мучить будет. Я... вчера всё решила. Когда с этими мужчинами сидела в баре, ты себе даже не представляешь, как страшно мне было. Понимала ведь, чем вечер закончится. Что выхода нет — тянуть время (вдруг помощь придет) либо напиться и забыться. Казалось, весь мир против меня. И я должна отцу это сказать.
— Раз должна, то скажешь. Удачи тебе.
— А ты что будешь делать?
— Пока не имею ни малейшего понятия.
Мы подъезжаем к дому Хулиганки.
— Отлично, машины Ментовского нет, значит, не увижу гада, — морщится она.
— Помощь нужна?
— Нет, езжай. Я сама.
— Деньги переведу в течение часа. Телефон заряжу только.
— Хорошо, спасибо.
— Напиши, когда билет возьмешь.
— Ладно, папочка. Буду писать тебе постоянно и обо всём, честное слово.