Хочу увидеть океан
Шрифт:
— Как тебе, мамуля, могло прийти такое в голову? Ты у меня такая стройная и привлекательная дама, тебе этот костюм очень идет. Ты в нем прямо как спортсменка. Так что бери, не раздумывай. Покрасуйся там перед всеми, отведи душу. Представляешь, сколько народу увидит все твои туалеты? Пускай позавидуют.
Наконец чемодан был собран, но, чтобы его застегнуть, Ольге Александровне пришлось навалиться на него всем телом, пока Юра, пыхтя, пытался защелкнуть замки. Позвонил дядя Вася, и Юра велел ему подняться за чемоданом. Тот поволок его к лифту, про себя кроя почем зря эту старую куклу, которая вечно набивает чемодан барахлом, будто кто-то на нее позарится. Он лично даже не помнил цвета ее глаз, хотя видел почти каждый день. Чтоб ее обокрали! Юра шел сзади, поддерживая под руку мамашу, и она бодро стучала своими каблучками, испытывая гордость, что ее сопровождает настоящая свита. Хорошо, что она уезжала днем и ее торжественный отъезд видели несколько соседок. Они проводили ее завистливым взглядом, но между тем почтительно пожелали хорошего отдыха. С таким чемоданом уезжают только на дорогие курорты, повезло Ольге Александровне с сыночком. Так заботится о ней. Водитель, правда, какой-то чумовой, но хоть приоделся в последнее время. Куртка на нем модная, хотя такую рожу уже ничем не украсишь. Соседки принялись обсуждать троицу, едва те расселись в машине и дверцы захлопнулись. С визгом машина рванула с места и выехала со двора.
Глава 11 Мужчины без нянек
Мужчина вполне может обходиться без нянек, если он по-настоящему ценит свободу. Юрий Васильевич давно уже пришел к такому выводу. Конечно, хорошо, когда по утрам тебя уже ждет горячий кофе и плошечка пориджа. Но руки у него не отвалятся, если он потратит на приготовление этого нехитрого завтрака какие-нибудь десять — пятнадцать минут. А стирка, глажка — такие мелочи, о которых и думать нечего. Служба сервиса в Москве давно налажена, всегда можно по телефону вызвать приемщика, он же и привезет выполненный заказ через пару дней. Юра разгуливал по квартире, предаваясь приятным размышлениям. Хотя в свои тридцать два года он был абсолютно свободен и мама давно уже не пыталась хоть как-то корректировать его жизнь, он радовался отъезду матушки, как подросток, который наконец обрел долгожданную свободу. Телефонный звонок мелодичной трелью нарушил тишину в квартире. Определитель приятным женским голосом объявил номер телефона, и Юра удивился. Надо же, Ирик объявился. Они давно не виделись, потому что его голландский приятель уехал на Байкал и уже несколько месяцев не давал о себе знать.
— Юра, я хочу к тебе приехать. Я такой материал собрал, а потом такие неприятности были, нужно тебе все рассказать, — с места в карьер начал Ирик, и ощущение от его голоса было такое, как будто он запыхался, спасаясь бегством от своры уличных собак.
— Давай приезжай, я сейчас один, матушка вчера отбыла на отдых.
— И хорошо, а то она меня за что-то не любит, — пожаловался Ирик.
— Не придумывай, она к тебе нормально относится, — покривил душой Юра, успокаивая приятеля. Сам-то он, конечно, знал, что мать его не просто не любит, а терпеть не может.
Ирик приехал через два часа, извиняясь, что задержался в дороге.
— Когда-нибудь напишу статью про ваши дороги и водителей. — Ирик раздраженно уселся на диван, положив ногу на ногу и завернув ее винтом, как это мог делать только он. Это была его любимая поза — еще один повод для нелюбви Юриной матери. «Ты посмотри, как он сидит! — возмущалась она, когда Ирик уходил. — Это же нечеловеческая поза, как можно так заворачивать ногу, меня это бесит!»
— И что нового ты собираешься сообщить читателям? И так все знают, что у нас езда на дорогах опасна для жизни, что машин слишком много, дороги давно устарели, а половина водителей ездят по купленным правам и не соблюдают правил.
— А я не у вас опубликую этот материал, у меня его с руками оторвут в Голландии. У нас там любят что-нибудь разоблачающее и обвиняющее. А я такое напишу — хоть душу отведу. Ты знаешь, я иногда успеваю записать номера машин, которые особенно нагло хулиганят на дорогах. Узнаю по своим каналам имена их владельцев, укажу в статье. Представляешь, какой класс будет? — Ирик чуть не облизнулся, с наслаждением представив, как опозорит зарвавшихся московских дорожных хулиганов на весь свет. — А потом предложу этот материал перевести для «Московских новостей», у меня там заместитель главного знакомый, чтобы ссылка была на зарубежный источник. Да я их с дерьмом смешаю! — не на шутку разошелся Ирик, вспоминая опасные для его жизни ситуации на дорогах.
— Ты еще сфотографируй как-нибудь все аварии, которые тебе попались за один день. Тоже классно будет, — посоветовал Юра, увлекшись идеей друга.
— Точно, так и сделаю! — загорелся Ирик. Но тут же остыл, представив, что придется останавливаться в общем потоке, а какие слова он услышит в свой адрес от злобных водителей, которым перегородит дорогу… Пожалуй, могут и поколотить. — Я тебе сейчас другое расскажу. Меня пригласили в составе группы независимых экспертов международной комиссии по экологическим катастрофам на Байкал. Основная наша база находилась в городе Листвянке. Мы там такое нарыли! Брали на анализ воду из озера, почву в окрестностях, множество других проб, тебе такие подробности как неспециалисту неинтересны. В общем, работали два месяца. Пришли к выводу, что вашему озеру грозит гибель, полная экологическая катастрофа.
— Ну, мне кажется, ты преувеличиваешь, — вставил Юра, зная склонность Ирика сгущать краски по любому поводу.
— Ой, Юра, боюсь, что так оно и будет, если ваше правительство не примет радикальных мер. Ведь ваше озеро Байкал — это не только жемчужина России, это мировая ценность. Ты помнишь из школьной программы, что Байкал — самое глубокое озеро в мире?
— Помню, конечно, я в школе хорошо учился. Я даже помню, что в него впадает больше трехсот рек.
— Точнее, триста тридцать шесть! — Если Ирик занимался какой-то проблемой, то изучал ее досконально. — Все накопленные данные мы хранили в компьютере, собирались выступить с ними на международном конгрессе. И представь себе, оказывается, за нами следили ваши… — он перешел не шепот, — органы. Пришли однажды в наш офис, изъяли все материалы, даже из компьютера. И запретили вообще где-либо упоминать о них. Вся работа — псу под хвост! — Последнюю фразу Ирик произнес с особым смаком: очень уж он любил образный русский язык, в изучении которого несомненно преуспел. Отчасти благодаря Юре.
— Ни фига себе, — поразился Юра прыткости представителей родной власти. — Сочувствую вам, столько работали…
— Ничего, мы все равно своего добьемся, мы привлечем внимание мировой общественности к вашим проблемам. — Ирик гневно потряс кулаком, лицо у его было вдохновенное, как у Джордано Бруно, всходящего на костер.
Юра в очередной раз восхитился преданности Ирика правому делу. Хотя иногда он боялся за него, считая, что тот когда-нибудь плохо кончит. А байкальский «герой» еще какое-то время распространялся о мировых проблемах, которые его лично очень беспокоили, потом немного поостыл и стал рассказывать, как подружился с преподавателями английского языка местной школы, и вытащил из рюкзачка томик Ахматовой.
— Подружка подарила, — похвастался он, любовно поглаживая томик.
— Ирик, у тебя подружка! — воскликнул изумленный Юра. — Не верю своим ушам!
— Это не совсем то, что ты подумал, — с достоинством ответил голландец. — У нас с ней высокие духовные отношения. Она английский преподает в школе, мы с ней ходили на поэтические вечера. Ты не представляешь, как она читает Ахматову! — Он поднял глаза вверх, что означало полное восхищение. — Она удивительный человек. И ты знаешь, я спросил у нее, хочет ли она выйти замуж за иностранца и уехать в Голландию? А она, ни на минуту не задумываясь, ответила, что нет. «У вас, — говорит, — страна недуховная. Моя подруга вышла замуж за бельгийца, только два месяца выдержала, домой вернулась. Муж целыми днями на работе, общаться ей совершенно не с кем, там не принято днем звонить подруге и обсуждать все проблемы, как у нас. У вас вообще не принято дружить. Целый день сиди, жди мужа, а он придет, в газету уткнется, даже не расскажет, как у него дела. Не делятся у вас своими проблемами, не принято. Вокруг все красиво, идеально чисто и тоска смертная». Юра, ты представляешь, какие у вас есть возвышенные люди? Какая высокодуховная страна Россия! Если меня не отзовут, я буду здесь жить всю жизнь. — Он опять вошел в раж, глаза у него загорелись, он говорил очень быстро и взволнованно, и Юра подумал, что Ирик, пожалуй, любит его Родину больше, чем он сам.
— Да, Ирик, ты есть хочешь? — вдруг вспомнил Юра, что его друг, наверное, голоден.
— У тебя нет печеной картошки? — спросил Ирик неожиданно, как будто только и ждал этого вопроса.
— Откуда? Я картошку никогда не пеку, — удивился Юра.
— Ну ты хоть ел ее когда-нибудь?
— В пионерлагере, лет двадцать назад.
— Мы с русскими друзьями в лес ходили, они нас научили картошку печь. Как вкусно, ничего лучшего я не ел в жизни! — восторженно стал вспоминать Ирик. — А потом мы на палочках пекли над угольками хлеб. Так вкусно! Сколько вкусной еды знают русские, а ведь она такая простая. У нас в Голландии нигде такую еду не готовят, ни в одном ресторане. Почему мы с тобой никогда не ездим в лес и не печем картошку? Давай как-нибудь соберемся. Можно пригласить еще кого-нибудь из моих друзей, они тоже никогда не ели печеную картошку. — Ирик стал развивать картофельную тему, потом, исчерпав ее, вдруг вспомнил: — Да, ты знаешь, я же через неделю еду в Магадан! Долго выбивал разрешение у своего редактора, наконец добился.