Хочу женщину друга
Шрифт:
На ней тонкий кружевной пеньюар, белокурые волосы взлохмачены. Она стала полным клоном своей мамочки. Точно так же накачала и грудь, и губы. На папины деньги.
Мне завидно. Мои верхние девяносто никогда не были выдающимися.
– А, сиротка. Мама говорила о тебе. Приползла к нам, сердобольным. Гнать бы тебя поганой метлой.
– Попробуй, – усмехаясь, обхожу её стороной. Мне в спину летят слова, от которых холодеют ладошки и грудную клетку неприятно сдавливает.
– Ты же помнишь Матвея? Того самого, по которому ты сохла. Помнишь-помнишь. Ты всю тетрадку изрисовала.
– Я тебя умоляю, Васька, – зелёные глаза зло блеснули. Я знаю, ей не нравится, когда ее так называют. – Это было много лет назад. Теперь у меня все в порядке, – провела по плоскому животу.
– А сиськи у тебя так и не выросли, – пытается нащупать другие раны.
– Зато мои настоящие. И мой парень доволен, – не знаю, какой черт дёрнул меня соврать про парня?
Повернулась и натолкнулась на горячую мужскую грудь. Подняла голову, встретилась взглядом с самыми яркими голубыми топазами.
– Привет, Мариш. Как ты выросла, – самым сногсшибательным бархатным голосом, проговорил Матвей. Блуждая взглядом по моему почти голому телу.
Матвей самый красивый мужчина, что я видела в своей жизни. Я, как и раньше, теряю дар речи в его присутствии.
Он наклонился, пшеничного цвета волосы падают на чёрную бровь, густые ресницы обрамляют голубые как небо глаза. Взгляд добрый, ласковый. Он смотрит на меня и тепло разливается по телу.
Пальцы жжёт его горячая кожа. Боже! Он же голый, вышел в одних боксерах! И зачем я посмотрела туда!
Отскочила, как ошпаренная. Чувствую, как краснею и бледнею. Я ведь видела парней в боксерах, когда мы с подругой Верой ходили купаться на речку, но не испытывала смущения. Я все ещё его люблю, а думала, эта подростковая увлеченность прошла.
После смерти отца я начала заедать боль, ту дыру, что образовалась в груди, потолстела, и сестры стали издеваться надо мной…
«Достаю кусочек торта, что приготовили на день рождения Василины. Отломала кусочек маленькой ложкой и отправила в рот. Слышу, как с улицы раздается веселый смех подруг и друзей Васьки. Перед глазами всё плывет, слезы вот-вот прольются. Как они могут веселиться?
Всхлипываю и жую, заедаю боль, становиться немного лучше. Прошло всего восемь месяцев со смерти отца. Но они: мачеха, сестры, ни дня не горевали о нем. Они рады, что папы больше нет.
Издеваются, что огромная фирма, счета, дом – все досталось им по завещанию. А за мной лишь право проживать и деньги.
Я не алчная, проживу, просто становится обидно, создаётся ощущение, что я не нужна отцу. Но это не так, далеко не так! Я знаю, он любил меня!
Мачеха, когда пришла в наш дом, была такая добрая, заботливая. Первое время мы жили дружно, и с её дочерьми подружились. Но долго притворяться она не смогла, и скоро наш дом превратился в поле боя. А отец не замечал, был счастлив, что, наконец, обрёл семью, а я не хотела его разочаровывать. Терпела.
В кухню пришли пьяные сестры в компании своих подруг. Они весело смеялись, обсуждая, каким красавчиком стал Матвей. Я хотела быть незаметной, но «милые» сестрёнки», конечно, меня заметили.
– Ты опять жрешь? Хрю-хрю! Свиноматка! Скоро не пройдешь в дверь, и придется ее расширять! – они в голос засмеялись. Девчонки, подержите её. Меня схватили под руки, завернули назад.
– Не надо! – жалобно скулила, знала, что все напрасно.
– Сейчас я тебя разукрашу, – Василина взяла кусок пирога и со всего маху припечатала им о мое лицо. – А давайте ее разденем и выведем к другим? Пусть парни поржут над этой убогой.
– Нет! – там же Матвей! Я не хочу, чтобы он видел меня, мои жирные ляжки, обвисший живот. Я молила их просила, но они только громче смеялись. Тащили меня на улицу, где у бассейна веселились их друзья.
– Смотрите на эту жирдяйку! – дикий хохот потом долго стоял у меня в ушах. Вытерев глаза от слез и от липкого торта, увидела лицо Матвея. Он один не смеялся. Я готова была провалиться сквозь землю. Он видит, какая я… ни о чём, на фоне красиво одетых стройных сестер, в обычном хлопковом белье смотрелась особо убого. Матвей шел ко мне. Я застыла в ступоре.
– Никто не хочет мою жирную сестру? – подначивала Василина гогочущих парней.
– Убери ее! А то присниться такая ночью, и останусь импотентом на всю жизнь, – крикнул кто-то.
Сердце сжалось, я закрыла грудь руками.
– Заткнитесь, придурки! – Матвей сдернул свою футболку. Я видела его стройную фигуру и наметившиеся кубики, родинку слева под правым ребром. Захотелось провести по ней языком. Откуда такие ужасные мысли? Стало невыносимо жарко.
– Надень, – я послушно просунула руки в рукава футболки. Она пахла божественно. Им. Такой лёгкий морской аромат. – Пойдем, – Он обнял меня! Повел в дом! У Василины челюсть упала на землю. Самый завидный парень заступился за меня!
Я впервые после смерти отца улыбалась. Да что там! Я взлетела на седьмое небо.
– Спасибо, Матвей, – как волшебно звучит его имя вслух.
– Ты не слушай их. Марина, ты самая красивая, – и улыбнулся, отчего на щеках заиграли ямочки, глаза блестели особым блеском. Он сказал, что я красивая! Может, я ему тоже нравлюсь? И он знает! Знает мое имя! Это был конец. Я окончательно и бесповоротно влюбилась в него. Он спас меня от насмешек, пошел против именинницы. Мой прекрасный принц».
– …Марина. Ты меня слышишь? – он улыбнулся, как тогда.
– Да, прости. Встреча оказалась неожиданной, – улыбнулась в ответ. Я другая. Я много работала над собой. Я знаю, что я нравлюсь мужчинам. Но особенно мне хотелось нравиться ему. Чтобы он видел то, что и другие. Что я не та толстая девочка, что я красивая. Я взрослая.
– Может, сходим куда-нибудь? – а-а-а! Ущипните меня! Он пригласил меня! Самый богатый знаменитый холостяк Самары позвал меня. Спокойно! Не будем показывать свою заинтересованность.