Хочу жить на Западе! О мифах и рифах заграничной жизни

Сиденко Я. А.

Звоню в Торонто в какую-то контору, спрашиваю, как к ним проехать. На том конце провода вовсе не дворник, а барышня с дипломом бакалавра.

Я — Так-так, эти 2 улицы, значит, параллельны?

Она — О нет, сэр, они не параллельны, они просто идут одна вдоль другой!

Слов «параллельные линии» не понимал и почти никто из доставшихся мне 10-классников (я работал учителем).

Приятельствовал на работе с учительницей английского языка, которая заодно давала уроки игры на блок-флейте. Зашёл разговор о том, сколь легко освоить этот инструмент. Я — русский идиот — решил вставить цитату из «Гамлета» про то, что «играть на флейте так же просто, как лгать», рассудив, что канадская учительница английского должна знать «Гамлета» так же хорошо, как её русская коллега знала бы «Евгения Онегина». Бог ты мой, как она на меня обиделась! Спутала меня с Шекспиром и приняла цитату за выпад в свой адрес, пока я ей пальцем в книжку не ткнул.

С другой учительницей (т. е. именно бакалавром педагогики) в разговоре упомянул Дон Кихота. Она в ответ глазами хлопает. Я уточнил, что имею в виду персонажа Сервантеса.

— ??? Да я, когда в школе училась, не брала курс мировой литературы, откуда я могу про этого Сервантеса знать?!

И впрямь, откуда…

Как-то мои 12-классники (молодые люди 18–19 лет) заспорили «про Вторую Мировую войну». Т. к. был урок физики, я вмешиваться в их спор не стал, а занял позицию наблюдателя. И вот голоса разделились. Одни утверждали, что «Советы были в той войне союзником Гитлера». Другие возражали, что «Советский Союз воевал с Германией, и Германия победила». Лишь только самый продвинутый молодой человек снисходительно заметил, что «в той войне русские помогали Канаде». Это тот культурный уровень, с которым они войдут в жизнь.

Если под культурным уровнем общества понимать не только уровень образованности, но и уровень бытовой культуры, то можно прибавить:

— постоянное воровство, которое требует огромного количество видеокамер наблюдения, — ими там всё утыкано;

— постоянную опасность вшей в школе, про которую мы в брежневском СССР не слыхали;

— привычку мыть посуду не проточной водой, а в заполненной водой раковине (т. е. полоща её в помоях);

— отсутствие привычки мыть руки перед едой (как я понял, это характерная «советская» черта, своеобразный маркер: кто в Америке моет перед едой руки, тот, вероятно, советский шпион);

— огромное количество «юмора», связанного с кишечными газами: об этом постоянно говорят (и не только.) ученики на уроке, с искромётным американским остроумием на эту тему прохаживаются в популярном мультике «Шрек», даже в фильме про «американский полёт на Луну» их «астронавты» обсуждают именно этот аспект космической жизни (можете представить себе подобное в устах Гагарина?!).

Далее каждый поживший на Западе продолжит перечень сам.

Добавлю ещё одно: когда я пытался обсудить с канадцами некоторые общественные проблемы, связанные со школой, то постоянно слышал ответы в совершенно одинаковых словах! От Нью Брунсвика до Британской Колумбии незнакомые друг с другом люди не только «думали» одинаково, но даже высказывались в одинаковых выражениях. Прямо как в романах Кафки! Отмечу, что, по моему ощущению, люди Сев. Америки, среди которых я жил, были сплошь «взрослыми детьми «Т. е. никогда не пытались думать самостоятельно, поставленные в тупик вопросом, отвечали: «Да просто так заведено!» (Its just the way of things!), всецело полагались на авторитеты. Т. е. вели себя подобно детям. На тех этажах западного общества, которые я наблюдал, «взрослых» я не встречал: они где-то, разумеется, есть, но управляют «детьми» незаметно. Замечу в сторону, что в советском (позднем) обществе детки, наоборот, быстро вырастали, благодаря хорошему образованию и массе свободного времени. И превращались в типичных подростков: языкатых ниспровергателей авторитетов, насмешников и скептиков, не желающих считаться с реальностью. Прямо, как в песенке у Окуджавы: «Все они красавцы, все они таланты, все они поэты!» Многие так и остались «подростками» до седых волос: ведь для трансформации подростка во взрослого нужно хлебнуть горя и испытать ответственность за себя и за других. А вот это-то и был главный советский «дефицит». Результатами такого затянувшегося тинэйджерства мы могли сполна насладиться в «перестройку». Впрочем, это уже совсем другая песня…»

Австрия. О классической музыкальной, а также общеобразовательной культуре в Австрии рассказывает А. В. Сиденко, пианист, преподаватель, выпускник Государственного Музыкального Училища и Государственного музыкально-педагогического института им. Гнесиных, г. Москва. Преподаёт с 1994 года в музыкальных школах различных регионов Австрии.

«Когда я осенью 1994 года приехал в Австрию, в моём ментальном багаже почти что непоколебимо, аксиоматически был укоренён следующий миф: Австрия — это страна с глубокими и живыми классическими музыкальными традициями!

Причина возникновения этого мифа, думаю, несложна: 1) музыкальный народ — любители, профессионалы, школьники, студенты, педагоги — с детства впитывают примеры величайших взлётов творческого человеческого духа; примеры исключительных, уникальных — и тем не менее достаточно массовых, концентрированных на австрийской земле в течение каких-то 150–160 лет от Гайдна до Малера — проявлений классической музыкальной культуры. [99]

Ну, и как не предположить — зная всё это, живя этим, любя всё это, — что существует глубоко укоренённая, живущая, цветущая и «вечнозелёная» музыкально-культурная традиция. Традиция, предполагающая хорошо развитую дидактически и методически, [100] проверенную временем систему музыкального образования — от начального до высшего, — называемую термином «школа»?

99

Под «классической музыкой» в данном контексте следует понимать музыку (иногда, но реже называемую также «академической»), сохранающую преемственность композиционных принципов, форм и т. д. и включающую в себя произведения из различных художественных стилевых эпох — в т. ч. классицизма, романтизма и др. — равно и произведения современных композиторов, написанные в стилях и традициях «академической» музыки. (Прим. — А. С.)

100

Дидактика и методика, в принципе, — понятия синонимичные. Дидактика — это раздел педагогики, исследующий закономерности, принципы и способы обучения. Объект дидактики — обучение, предмет — связь преподавания и познавательной деятельности ученика, их взаимодействие. Основные вопросы дидактики: «чему учить?» и «как учить?». Методика в образовании — это педагогические приёмы, способы, «формулы» обучения в тех или иных образовательных процессах; это как бы свод правил обучения предмету. Т. е. вопрос методики: «как учить?». (Прим. — А. С.)

Наши замечательные педагоги и профессора с сияющими глазами рассказывали нам на лекциях по истории музыки об их кумирах, — о композиторах венской школы, об их гениальных произведениях…

Писать я буду о том, что наблюдаю вот уже почти 17 лет подряд. То, что я буду рассказывать, могут подтвердить как мои коллеги, эмигрировавшие с бывшей территории Советского Союза, так и австрийские коллеги из тех, кто не поражён вирусом «теплохладности» по отношению к своей профессии.

В музыкальных школах Австрии уже довольно давно распространена система «Stunde zu zweit», т. е. — «урок вдвоём». Это когда на индивидуальном уроке, в классе с одним учителем и одним инструментом одновременно присутствуют два ученика. (То есть, один учится, а второй в это время «гоняет балду».
– прим. Я. С.). Тот факт, что далеко не всегда возможно подобрать пару более или менее подходящих друг другу по уровню развития, способностей и интереса к предмету учеников, что прекрасно понимает каждый преподаватель и директор, никого не волнует. Речь идёт об экономии: родители каждого из этих учеников оплачивают полный час обучения, получают же их дети de facto лишь по полчаса занятий. [101] Иногда это вызывает резонные вопросы со стороны родителей, типа: «А почему, собственно, я плачу за полный час, если час делится на двоих?» Их быстро успокаивает директор дежурными и уже годами отшлифованными фразами: «Это правило для всей школьной системы нашего региона, поскольку регион вынужден экономить, ситуация с бюджетом — сами знаете какая…», — и т. п. Родитель говорит что-то вроде: «А… Ну, раз так, то тогда понятно… Что ж делать…» — и согласно кивает головой. Тогда следует момент ободрения: «Но если Ваш ребёнок покажет успехи, то с 3–4-го года обучения можно будет подумать о том, чтобы перевести его на полный индивидуальный час… За те же деньги». Тут родитель обычно «расслабляется»: «Ну, что же, это хорошо, справедливо…».

101

Точнее, 25 минут, поскольку академический час в музыкальной школе длится 50 минут. (Прим. — А. С.)

Как выдумаете, страдает ли качество обучения, если ученик общается с педагогом 25 минут в неделю, вместо 50 минут?

Те, кто ходил в советскую ДМШ, [102] помнят, что с первых же классов были не только уроки по специальности — по 2 часа в неделю, но и уроки сольфеджио — тоже по 2 часа в неделю, и так называемой «музыкальной литературы» — по 2 часа в неделю. Кроме того, в старших классах появился камерный ансамбль — с 5-го класса — фортепианный ансамбль с 6-го — аккомпанемент. Были в старших классах также и уроки теории музыки — по 2 часа в неделю.

102

ДМШ — детская музыкальная школа.

Здесь о таком ученик, вернее, его родители, могут только мечтать. Как уже было сказано: 1 час в неделю («урок вдвоём») — специальность, плюс 1 час в неделю 8 недель подряд, за пару месяцев перед переходным или выпускным экзаменом — лекции по темам музыкальной теории.

Отсутствие теоретических образовательных дисциплин вроде истории музыки приводит к тому, что даже хорошие ученики (количество каковых, понятное дело, стремится к нулю) в конце обучения не знают, кто такой Рахманинов, Скрябин, Прокофьев, Шостакович… Имена Листа, Равеля, Малера, Брукнера и др. для них — тоже зачастую загадка. Пианисты не знают таких величайших представителей своей специальности, как тот же Рахманинов, как Рихтер, Бенедетти-Микеланджели, Гульд. Это всё при том, что колоссальное количество записей в любых форматах доступно сегодня в интернете! Нам, представителям поколения 70-х г.р., о таком свободном доступе в сокровищницу мирового музыкального и исполнительского искусства приходилось только мечтать. Нередко ученики музыкальных школ практически совсем не знают знаменитейших симфонических или оперно-балетно-симфонических произведений, таких как, например, 3, 7 симфонии Бетховена, 3 или 4 симфонии Брамса. Шуберта — величайшего австрийского композитора, венца, одного из абсолютных гигантов мировой музыки — не знают ВООБЩЕ, за исключением, пожалуй, его имени, симфоний Чайковского не знают, Шопена знают по крупицам разученного. Продолжать можно долго. Картина удручает.