Ход пешкой
Шрифт:
– Мой квардинг! Тебе надо на это посмотреть. – Молодой меднокожий демон махнул рукой в сторону, где на границе каменистой почвы и зеленых лесных зарослей из земли поднимался тонкий дымок.
Скила. Недобитки.
Амон вытер меч и неторопливо убрал его в ножны. Что бы ни находилось в скиле, спешить не было смысла. Тело приятно гудело – еще не отпускало напряжение схватки, но в голове уже прояснилось, и это двойственное ощущение демон хотел продлить.
– Ну? Сколько? – насмешливо спросил Тирэн, перешагивая через чью-то отсеченную
У него на бедре зияла безобразная рана, а правая штанина набрякла от крови, но выглядел сотник бодро.
– Побольше твоего, – хмыкнул в ответ друг. – Да и не потыкали меня так.
– Куда им, – сокрушенно склонил голову Тирэн. – Когда мой квардинг в ярости, его не то что мечом, падающей скалой не сразить. А мой квардинг беснуется уже… который день?
Ответом ему был короткий предупреждающий рык. Впрочем, демон не обратил на него внимания.
– Молчит?
– Да.
– Скоро вернемся – вправишь ей мозги, – успокоил Тир. – А пока наслаждайся.
И он размашисто обвел рукой поле боя. Амон же опять перевел взгляд на кромку леса. Широкая лента песка смешивалась с травой и плавно перетекала в изумрудную сень. Исполинские каменные глыбы прятались под зеленым мхом, и издалека казалось, что лес охраняют окаменевшие, покрытые серебристым лишайником великаны.
Деревья шумели, словно переговариваясь и шепча: «Чужак. Чужак? Чужак!» А ведь в этой части материка вся земля считалась каменистой и безжизненной, здесь по побережью были рассыпаны сотни пещер, как близкие к поверхности, так и уходящие далеко под землю. А из-за торчащих то тут, то там слоистых валунов казалось, будто весь остров состоит из камня. Но этот лес… Откуда он взялся здесь – в царстве серой пыли, раскрошившихся скал и иссохшей земли?
– Может, прочесать чащу? – Сотник задумчиво потер подбородок. – Там вполне могли спрятаться самки с детенышами.
– Нет. Если их туда и пустят, то живыми точно не дадут уйти. – Квардинг вдохнул сладковатый, наполненный прохладой и влагой воздух. – Да и нам туда лучше не соваться. Это очень древний лес. Намного старше демонов. Не стоит его гневить.
– Что ж, твое обоняние еще ни разу не подводило, – согласился Тирэн. – Смотри-ка… Безымянные ютятся в скилах, а под боком такое сокровище. Кстати, скила… что там?
– Сейчас и узнаем. – Демон едва не вдвое согнулся, спускаясь по крутым земляным ступеням, и выпрямился в полный рост, лишь оказавшись в просторной то ли пещере, то ли землянке. В открытом очаге весело трещали поленья, дым медленно вытягивало в дыру, спрятанную в неровном своде. Полинялая тряпица загораживала спальное место, а слева, сгорбившись на грубо сколоченной лавке, чинила какие-то лохмотья дряхлая старуха. Увидев Амона, она отложила свою работу и тяжело поднялась на ноги.
С удивлением вошедший смотрел на гриянку, распахнувшую призрачные ветхие крылья в почтительном приветствии. Морщинистое лицо озарилось клыкастой улыбкой, звериные когти разрыли землю, когда
– Квардинг, – чистым молодым голосом проговорила она.
Амон опустился на колено, должным образом приветствуя Старейшую из Рода, и в знак уважения принял обличье человека, пряча крылья. Тирэн тоже незамедлительно склонился, следуя примеру вожака.
– Прости, Мать, увенчанная Вечностью, что нарушили твое уединение, – спокойно извинился незваный гость и поднялся. – Я не знал, что здесь живет Старейшая.
– Никто не знал, – наклонила голову гриянка. В темноте блеснули нечеловеческие прозрачно-фиолетовые глаза – один был заметно светлее другого и казался сиреневым. – Думаю, никто и не узнает, мой мальчик?
– Как угодно. – «Мальчик» уже собрался развернуться и уйти, но в этот миг уловил звериным обонянием посторонний запах, никак не принадлежащий Матери. Хищник, живущий в нем, напрягся, вздыбил на загривке шерсть. – Ты не одна, Старейшая?
Старушка виновато и как-то по-девичьи застенчиво вздохнула.
– Выйди, – коротко приказала она.
Тряпица всколыхнулась, и в теплый свет очага шагнул Безымянный. Совсем еще юный нескладный подросток. Тир вздрогнул и схватился за меч. Мальчишка побледнел, но не отпрянул в ужасе, как полагалось бы.
– Я не трону тебя, Мать, – безразлично сказал Амон. – Но этому созданию здесь делать нечего.
– Не смей! – воскликнула гриянка и, с неожиданной прытью метнувшись в сторону, заслонила питомца.
Квардинг смерил старуху тяжелым взглядом, однако она бестрепетно накрыла его пальцы, уже стиснувшие рукоять меча, сухонькой морщинистой ладонью и сказала с мольбой:
– Я имею право…
– Нет. Ты – гриянка. И неприкосновенна, потому что не подвластна безумию, а он, – Амон кивнул на ребенка, – умрет.
– Киттон, подойди, – негромко сказала хозяйка скилы.
Мальчик опасливо, держась стены, приблизился к своей заступнице и встал рядом.
– Ты дала ему имя? – глухо прорычал Тирэн. – Безымянным нельзя давать имена! Это предательство, которое непростительно для Старейшей.
– Он сам дал его себе, – сурово оборвала сотника гриянка, словно считавшая препирания со спутником квардинга ниже своего достоинства. – Киттон не подвержен безумию имянаречения. Я прошу пощадить ребенка.
– Он не ребенок, – оскалился Тир.
Старуха не удостоила его взглядом. Она смотрела только на Амона.
Тот в свою очередь изучал Безымянного, скрестив на груди руки. Подросток поежился под взглядом звериных глаз и инстинктивно отступил.
– И ты веришь ему? – спросил демон у гриянки.
– Я не убийца, – вдруг прошептал мальчик. – Я никого не обижал.
Амон кинул вопросительный взгляд на своего сотника. Тот не спешил убирать меч, но в глазах тоже промелькнула растерянность. Связная речь, очеловеченные (гораздо более очеловеченные, чем у остальных Безымянных) черты, отзвук эмоций в голосе.