Ход снежной королевы

В воздухе еще витал аромат тюльпанов и сочной цветочной зелени, пронизанный озоновой свежестью и слегка смягченный горьковатой терпкостью кедра и пачули. Так мог бы, вероятно, благоухать экзотический лес после грозы. Или свежевыстиранное, накрахмаленное до хруста белье, сохнущее на поляне. Или снег, лежащий на вершинах гор. Ирина Максимовна Штерн скрылась в кабинете, оставив в приемной летящий следом за ней шлейф любимого парфюма. Невидимая невесомая ткань, зажатая дверью, некоторое время колыхалась на ветру, распространяя благоухание, потом дернулась

Настя знала, что туалетная вода называется White Linen Pure – белый лен, и сама балдела от этого аромата. Но люксовые духи от Estee Lauder она позволить себе не могла. Лишь изредка тайком пшикала на себя из флакончика, который бизнес-леди держала на туалетном столике в рабочем кабинете.

У Снежной Королевы флакон явно был не один. Но страшно было представить, какой скандал Ледышка могла учинить офис-менеджеру за пользование ее вещами. По счастью, на Насте Ирина Максимовна аромата любимых духов не слышала, и удачливая секретарша наглела все больше, брызгаясь шефским парфюмом уже не только перед важными мероприятиями, но и в начале трудового дня.

Ирина знала, что Снежной Королевой ее прозвали не только из-за того, что ее компания «Чистоград-С» фактически монополизировала утилизацию снега в регионе, но и за якобы холодное сердце. Имидж ледышки госпожу Штерн вполне устраивал. Это заставляло недоброжелателей держаться от нее на расстоянии и мотивировало сотрудников работать лучше. Хотя некоторые из них со временем соображали, что снежная королева мягче, чем кажется, и постепенно забирались на шею. Взять ту же Настю. Ирина не раз уже замечала, что девушка заимствует у нее духи, но делала вид, что этот факт ускользает от ее внимания. Тем более что сначала парфюм особо не убавлялся. Но в последнее время на работе туалетная вода стала заканчиваться быстрее, чем дома, хотя в офисе Ирина флакон держала на всякий случай и редко брала в руки.

Снежная Королева придвинула к столу огромное кресло и, размяв пальцы, нажала на кнопку коммутатора:

– Анастасия Сергеевна, – сказала холодно, – зайдите ко мне.

Вместе с Настей приблизился знакомый запах, и на ней он звучал неправильно: был плотным, словно туман, и насыщенные цветочные аккорды задавливали легкие озоновые нотки. Такого принижения любимого аромата выносить больше было нельзя.

– Что у Вас за духи, Анастасия? – ноздри Снежной Королевы дернулись, и показалось, что она сейчас фыркнет, как лошадь. – Совершенно невозможно дышать!

Настя замялась. Не признаваться же, что на ней тот же аромат, что и на самой Ледышке?

– Наливные, не помню, как называются, – нашлась девушка.

– Неудачная реплика, – поморщилась Ирина Максимовна, – не пользуйтесь ими больше на работе.

– Хорошо, не буду, – с облегчением вздохнула Настя.

– Возвращайтесь в приемную, – отпустила секретаршу, снова разминая пальцы.

Первый день зимы был аномально холодным, а руки озябли. Впрочем, мерзли они у Иры и в жаркие дни – вероятно, были какие-то проблемы с сердцем, но их решение снежная королева решила отложить до старости. Сейчас же у нее были дела поважнее: мусорно-снежная империя требовала постоянного контроля – чуть зазеваешься, и отлаженный механизм начнет сбоить.

«Чистоград-С» Ирина получила от отца в подарок к окончанию вуза – фирма и создавалась-то под нее. А два года назад в наследство ей достался и контрольный пакет акций «Чистограда-М» – компании по утилизации твердых бытовых отходов, которую отец основал в паре с братом, когда Ира была еще школьницей.

«Любое дело достойно, если оно приносит достойный доход, – внушал папа маленькой Ире, когда воспитание дочери полностью легло на его плечи. – Уборка дорог и утилизация мусора – занятие не худшее, чем искусство, педагогика или медицина, но куда более прибыльное».

И он же учил ее не поддаваться эмоциям, жить не сердцем, а разумом. Пример того, что сердце еще как ошибается, был у него под рукой: когда Ире было семь лет, мать бросила ее с отцом, уехав в столицу за своим любовником – подающим надежду живописцем. Вдохновение художник вместе со своей натурщицей черпал в наркоте, и умерли они в один день, ширнувший какой-то бракованной дурью.

Максим Андреевич Штерн не хотел, чтобы дочь повторила судьбу матери, и старательно растил из нее ледышку. Только Ира знала, что замысел не удался: девушка научилась притворяться хладнокровной, но в груди у Снежной Королевы нередко бушевал пожар.

– Не в духе сегодня наша королевишна, – пожаловалась Настя Краснобаеву и Некрасовой, дожидавшимся в приемной аудиенции. – Духами мне пользоваться запретила. Говорит, воняют противно.

– Ненавязчивый свежий аромат, – констатировала экономистка, поведя носом. – Придирается!

– Самодурство! – поддержал инженер, тяжело вздохнув: похоже, ему предстояло стать очередным козлом отпущения.

Королева и вправду была не в духе – приближался праздник, который она ненавидела всей душой. Все самое неприятное, что с ней случалось, происходило под Новый год, причем со строго выдержанным шестилетним интервалом.

Когда Ире было восемь, она загадала желание, чтобы мама вернулась – и узнала от отца, что этого не произойдет уже никогда. По крайней мере, не в этой жизни.

В четырнадцать Ира решилась позвать в гости на Новый год Славу – одноклассника, в которого была влюблена. Но оказалось, что он уже приглашен к Ириной подруге. Юная Штерн выморозила из сердца обоих.

В двадцать лет пришла 31 декабря в гости к парню, с которым встречалась уже два года. Пришла без предупреждения – хотела сделать сюрприз. Но сюрприз ожидал ее саму: парень был не один. Его гостья прятала наготу под пледом, так что соврать, что они готовились к сессии, было нельзя. Ирино сердце подверглось шоковой заморозке.

В возрасте двадцати шести лет она два часа прождала мужчину, с которым у нее была такая любовь, что аж искрило, у городской елки. Он не опоздал – он не пришел. И сменил телефон. И уехал в столицу, не оставив адреса для связи. Только четыре года спустя Ира узнала, что страстный мачо ее продал – Максим Андреевич заплатил любовнику дочери, попросив исчезнуть из ее жизни. И тот взял деньги.

«Это была проверка», – объяснил господин Штерн дочери спустя несколько лет. Если б жених устоял, не отступился, отдал бы ему Максим Андреевич свою снежную принцессу. Но Ире проверка стоила дорого – такой боли она не испытывала еще никогда.