Ходили мы походами
Шрифт:
Валька тоже пригляделся к ботинку:
– Нет, это не Епифакина. У Епифакина спёрли левый, а этот правый.
– Левый, правый – какая разница? – сказал я. – Епифакин разбираться не будет. Шарахнет ломом, и всем твоим невидимкам крышка.
– Я пошел, – сказал Борька Бунчиков, – мне надо лодку клеить.
– Мальчики! – Мелко топая и шмыгая облупленным носом, к нам бежала Борькина сестра Любка. – На водоеме Петухов тонет. У него бревно от берега унесло!
4
Над камышами
Тихо светило солнце, вода была золотая и сонная, и у берега в золотой воде плавали золотые рыбки.
Водоем наш – круглый, как блин; берега словно обведены по циркулю; ближний берег порос травой, а на дальнем, за невысоким обрывом, стеной вырастает лес.
– Вон он, – крикнула Любка, будто бы мы сами не видели.
На воде, почти на самой серёдке, медленно качалось бревно, а на бревне, вцепившись в него руками, медленно тонул Петухов.
Тонул Петухов молча и, наверно, уже давно.
Увидев нашу компанию, он раскрыл было рот для крика, но тут бревно резко дернулось в сторону лесистого берега.
Петухов только тихо ойкнул и вцепился в него покрепче.
– Такая дылда, а до сих пор плавать не научился, – сказала Любка.
– Ну-ну. – Валька подозрительно смотрел на бревно.
– Петухов, – крикнул Борька Бунчиков, – а, Петухов? Ты ногами, ногами работай. Подгребай в нашу сторону.
– Непонятно. – Валька задумался. – Ветра нет, течения нет, как же это его угораздило?
– Оттолкнулся и поплыл по инерции, чего уж тут непонятного, – сказал Борька Бунчиков.
– По инерции? Может, и по инерции, – сказал Валька. – Только на фига ему это нужно? Себя что ли решил испытать? Нет, все равно непонятно.
– Надо Петухова спасать. – Я решительно сбросил в траву сандалии.
Тут сзади загрохотало васильковское чудо техники. Припозднившийся по причине сильно пересеченной местности, изобретатель вытер со лба испарину и с ходу включился в спасательные работы.
Из подсумка, болтающегося на задке машины, он вынул моток веревки, нашел в траве обломок сухой доски, привязал веревку к доске и пустил свой утлый кораблик по воде в сторону Петухова.
– Жаль, времени мало, – сказал Васильков, наматывая себе на запястье свободный конец веревки, – а то бы я еще винт поставил, для скорости. Ничего, в следующий раз будет тонуть – поставлю.
– Эй, там, на бревне! – крикнул я, вдевая ноги в сандалии. – Принимай конец!
– Остальные гонят волну, – скомандовал Васильков, и мы принялись швырять в воду ветки, мелкие камешки и комья прибрежной тины.
Спасательная деревяшка с веревкой нехотя плыла к утопающему.
Петухов сидел на бревне, уныло опустив голову. Похоже, собственное спасение его нисколько не интересовало.
– Цепляй! – крикнул Васильков Петухову, когда плотик был совсем близко.
Но Петухов повел себя странно. Вместо того, чтобы схватить спасательную веревку, он судорожно вцепился в бревно. И только он это сделал, как бревно с предательской ловкостью сделало рывок по воде, проплыло несколько метров и замерло, легонько покачиваясь.
– Живое, – тихо сказала Любка. Губы ее тряслись от страха. Она набрала полный рот воздуха, зажмурилась и крикнула: – Крокодил!
– Спятила? – сказал Валька. – Какие здесь крокодилы? – Но уверенности в его словах не было.
– Петухов! – крикнул я утопающему. – Давай кончай свои штучки! Ты спасаться собираешься или нет?
Петухов приподнял голову, скосил взгляд в сторону леса и с отчаянной решимостью закричал:
– Да не могу я, понимаете? Не могу! Привязанный я, они ж, гады, меня за веревку тащат!
От другого берега по воде протянулась узенькая дорожка. Бревно ожило; Петухов сжался; Любка выпучила глаза; в глазах Вальки прыгали злые чертики; Васильков сматывал непригодившуюся веревку; Борька Бунчиков с хмурым видом плевал в золотую воду.
Бревно с утопающим Петуховым уплывало к противоположному берегу. Там, уже не скрываясь, стояла вся кудыкинская компания. Лыков и Короедов-младший, похохатывая, тянули веревку. Жмаев, Бородавкин и Коклюшев скалились нечищенными зубами. Сам Кудыкин стоял на камушке, скрестив по-наполеоновски руки.
Подтянув бревно к берегу, кудыкинцы схватили ватного Петухова и, подталкивая беднягу в спину, погнали в глубину леса. Петухов не сопротивлялся.
– Так мы будем поступать с каждым, кто слишком много о себе думает, – громко, на весь водоем, заявил Кудыкин и вразвалочку отправился следом.
5
Мы стояли как замороженные.
И все вокруг сделалось неживым и тусклым: солнце, небо, лес на том берегу, сонные пятнышки облаков.
Обидно, когда прямо у тебя на глазах творится такое наглое беззаконие, а ты стоишь, как дурак, и не можешь ничего сделать.
– Мальчики, – сказала вдруг Любка, – почему вы их так боитесь?
Мы опешили. Действительно, почему?
– Вот еще, – сказал Валька, – было б кого бояться. Да я этого Кудыкина одной левой.
– Кудыкин хитрый, – сказал Борька Бунчиков. – У него в лесу штаб. Возле старого аэродрома, в ангаре.
– Знаем мы ихний штаб, – усмехнулся Валька. – Песочница для детского сада. Там только в куличики играть.
– Хороши куличики, – сказал я. – У Бунчикова весь огород вытоптали, даже пугало и то сперли. И Петухова в плен взяли.