Ходок по Дороге 2
Шрифт:
— Как все прошло? — тут же поинтересовался я, продолжая наблюдать за площадью и сигналами с детекторов «барса». Пока все было спокойно, но расслабляться не следовало, контратака могла начаться в любую минуту. Мы на площади как на ладони, танки просматриваются со всех сторон. Еще и беспилотники эти… где-то они неподалеку летают, печенкой чую…
— Нормально прошло! — довольно отозвался десантник. — Даже отлично! Оба этажа зачищены, господин центурион. В плен взято одиннадцать языков, среди них восемь офицеров и два генерала. Нам и возиться особенно не пришлось, сами руки подняли. Документов и оргтехники внутри полно, не успели гады ничего уничтожить. Даже карты с обстановкой на столах кое-где лежат!
— Молодец декурион! Лично доложу Веберину, какой ты сегодня герой! Наши потери?
— Двое двухсотых и четверо трехсотых.
— Раненые
— Ну как… у нас настоящих медиков нет, — замялся, отвечая на вопрос офицер. — Жгуты и повязки мы наложили, но двоих парней надо бы к врачам в тыл поскорее отправить, — посерьезнел декурион. — Один из генералов тоже ранен…
Я бросил косой взгляд на Катю. Рисковать подругой не хотелось отчаянно, внутри танка относительно безопасно. А снаружи…пальнет снайпер из окна одного из окрестных домов и готово. Но, с другой стороны, раненых без помощи оставлять нельзя. Ладно, подъедем как можно ближе к входу, и я сам пойду внутрь вместе с медичкой, посмотрю на вражеский штаб. Заодно и фото для отчета на идентификатор сделаю.
— Собирайся, Катя, — вздохнув, сказал я. — И аптечку с собой прихвати, есть работа по специальности.
Внутри особняка живописно валялись на полу какие-то штабные бумаги, вперемешку с битым стеклом, гильзами и перевернутыми стульями, в кабинетах с распахнутыми дверями были видны неубранные трупы «свободных». Кое-где виднелись свежие лужи крови, пахло горелым порохом и почему-то жжеными тряпками. В сопровождении двух автоматчиков, мы с Катей поднялись на второй этаж, где в большом угловом кабинете я пожал руку командиру десантников, вместе с двумя бойцами охранявшего пленных, сидевших вдоль стены со связанными руками.
— Это и есть ваши генералы? — спросил я декуриона, показав на отдельно сидящих пожилых мужчин в отглаженной светло-серой форме с треугольными погонами. Ого, улов неплохой — у одного три больших четырехконечных звезды на плечах, у другого, худощавого, носатого, с седыми висками и криво замотанной бинтом поверх формы окровавленной правой рукой, аж четыре.
— Так точно! Они самые.
— Вот этого отвести к раненым, — приказал я, ткнув пальцем в перевязанного генерала. — Катюш, объясни «джону», что ему сейчас окажут медицинскую помощь. И отведи его туда, куда укажет наш бравый декурион. Сначала поможешь нашим, а потом и этого дятла перевяжи по нормальному. Не, стой! Так не пойдет, ну кто так конвоирует? Возьми его на прицел на уровне пояса, автомат-то тебе зачем? Личико сделай посуровее, брови сдвинь! Вот так, молодец! — сделал я снимок медички. Десантник недовольно посмотрел на меня, но все же смолчал, а я сделал вид, что не заметил косого взгляда. Плевать, переживет, я его героизм в отчете отдельно отмечу… Кто операцией по взятию штаба командовал? Я командовал! Вот пусть и фото с пленным генералом, приложенное к победной реляции тоже будет мое. Селфи на фоне взятого штаба я делать не буду, это нескромно, а Катю сфотографирую. Пусть господа имперцы поймут, кому они обязаны сегодняшним успехом, — так я рассуждал, еще не зная, к каким последствиям приведет эта фотография…
Глава 9
Имперские войска вошли в Ломжино лишь к часу дня, но для моей боевой группы это уже не имело большого значения. Чуть позднее стало понятно, что город пал в момент захвата штаба, пал окончательно и бесповоротно. Имперское командование добилось своей цели. Разгром штаба фронта Альянса вверг «джонов» в состояние грогги и они потеряли боеспособность. Не навсегда, конечно, потеряли, не стоит обманываться. Очень скоро, возможно даже завтра, Альянс придет в себя и нанесет ответный удар. Однако, этот раунд остался за нами. До появления на улицах первых танков Веберина никаких попыток завязать с нами бой «джоны» не предпринимали, а вошедшие в город около полудня имперские войска не встретили сопротивления — оказалось, что враг покинул город. Меня этот факт устраивал полностью: с сотней бойцов и четырьмя танками я надеялся лишь удержать уже захваченный особняк и автомобильный мост до прихода основных сил, не более того. И то, если «джоны» не будут контратаковать слишком рьяно. Но все сложилось наилучшим образом. До полудня Катя и Потапов даже успели немного подремать в креслах прямо внутри машины, пока вокруг после боя стояла тишина, а я нес караул, следя за датчиками и обстановкой. Чувствовал я себя после бессонной ночки весьма хреново, и голова едва соображала,
Подъехавшие к штабу танки отдельного танкового батальона выглядели потрепанными, при первом же взгляде на них становилось понятно, что они попали в Ломжино из боя, а не с парада. Грязные, закопченные, с содранной краской и сколами на броне, боевые машины въехали на площадь по улице со стороны набережной Враева. Похоже, «джоны» и в самом деле всячески пытались задержать боевую группу Веберина, в разговоре со мной легат ничуть не лукавил. Три обычных танка и один киннеровский «барс» из нашей учебной роты, все с десантом на броне, затормозили рядом с особняком. Имперские солдаты, дождавшись остановки машин, начали спрыгивать на асфальт, навстречу к ним поспешили стоявшие в охранении штаба десантники, и вскоре воссоединение группы корд состоялось окончательно. В прибывшем «барсе» открылся башенный люк, и я увидел в лобовой проекции, как из него вылез долговязый худой легат, осторожно спустившийся с брони и направившийся к штабу.
— Начальство приехало, мне пора его встречать, — сказал я, осторожно потрепав спящую Катю по плечу. — Просыпайся дорогая. И Васю разбуди. Пойду, доложусь командованию как положено. — Я напоследок кинул взгляд на сенсоры «барса», убедившись, что никаких признаков противника вокруг не наблюдается, а затем открыл люк и полез наружу.
— Ну, здравствуй герой! — крепко пожал мне руку Веберин, не дожидаясь, пока я представлюсь по форме. — Еще раз благодарю за отличную работу! Штаб фронта взять, это тебе не кур воровать! Слушай, центурион, а может быть, я тебя знаю? Ты из какой общины родом? И на каком фронте раньше воевал, не подскажешь?
— Раньше под Котлярово дрался, — уклончиво ответил я. — А на фронте недавно, наверное, еще и месяца не прошло.
— Вот как? — удивился легат. — Интересно… А какое училище заканчивал?
— Никакое, — честно признался я. — Самоучка.
— И тебе доверили киннеровскую технику? — изогнул бровь Веберин.
— Господин легат, — искренне улыбнулся я. — Пожалуйста, не сочтите это за грубость, я вас очень уважаю. Но если вы хотите узнать обо мне побольше, то лучше всего поинтересуйтесь моей биографией у спецотдела. Так вышло, что в прошлом у меня есть разные загогулины судьбы, про которые мне рассказывать строго настрого запрещено, честное слово.
— Понятно, — поскучнел лицом Веберин. — Ладно, Ваня, пойдем, посмотрим захваченный тобой штаб и пленных, таинственный ты наш танкист. Покажешь товар лицом.
— Непосредственно сам штаб брали бойцы опциона Левичева, в частности декурион Васильев и его десантники, — чуть качнул я головой. — Они штурмовали здание…
— Мой добрый совет, Ваня, не надо чересчур скромничать, это вредно для карьеры, — перебил меня легат. — И для нашего дела тоже. Империя должна знать своих героев. Всех причастных к взятию Ломжино наградят, будь спокоен. И Васильева, и Левичева, и меня, и тебя, и даже твою пулеметчицу Матвееву, которая генерала в плен взяла. Но командовал людьми ты, ты и хвастайся. Ты сегодня жених. И вот еще что, — чуть понизил голос легат, входя в двери особняка. — Что за история с мостом? Который «джоны» сначала взорвали, а потом он оказался целехонек. Может, объяснишь старику, как оно так получилось?
— Видимо, что-то мощное совсем рядом с мостом взорвалось, — пожал я плечами. — А потом, когда вода опала, оказалось, что его взрывом почти не задело.
— Разве? — удивился легат. — Ну, может и так, на войне всякое бывает… Впрочем, перешли мне записи с камер твоего «барса», глядишь, после их просмотра станет яснее.
«Какой ты, млять, дотошный», — мысленно удивился я. «И про Катю уже успел когда-то выяснить. Действительно, немец…».
Разговор с Вебериным затянулся ненадолго, от силы на полчаса. Я кратко рассказал ему о штурме мостов и штаба, показал особняк и пленных, после чего оставил легата наедине с подъехавшим к нам чуть погодя Левичевым и, сославшись на сильнейшую усталость, отправился спать в свой танк. Но отдохнуть как следует мне ожидаемо не удалось — не прошло и трех часов, как вновь последовал вызов от легата.