Ходок по Дороге 2
Шрифт:
— Вася, назад и влево! — закричал я, глядя в командирский экран и увеличивая мощность выстрела до упора. В ушах стоял звон, но голова после удара почему-то соображала необыкновенно ясно, а время словно замедлилось. — А теперь резко вправо, газ до упора! Живее, блин, живее, вторым выстрелом он нас точно добьет! Дай мне время на него навестись!
Цель на тактическом экране высветилась четко. Вражеская самоходка, выстрелив, теперь пряталась за углом горящего трехэтажного дома. Саму ее пока было не видно, но компьютер сделал анализ траектории снаряда, вычислив местоположение цели. Надо было проехать чуть вправо, чтобы для нас открылся сектор огня прямой наводкой, но я никак не мог навести прицел — проклятая болванка что-то сломала, и механизм поворота
«Все равно тебе «джонни» конец», — подумал я, с трудом совместив прицельный маркер с целью. «Не успеешь ты, сволочь, сменить позицию».
— Вася стоп! Выстрел!
То, что я попал, я понял всем своим существом. Не знаю как. Понял и все. Замешательство и растерянность вдруг сменились сильнейшей злостью: на себя, на обстоятельства, на этих трижды проклятущих паскудных «джонов», которые вместо того чтобы сдохнуть, продолжают сопротивляться в то время как я могу…
Что именно я могу сделать, я осознал не разумом, а чем-то иным, каким-то шестым чувством. Мир вокруг вдруг стал серым, звуки исчезли, мехвод с Катей застыли на своих местах без движения, и откуда-то потянуло ледяным холодом Дороги. А впереди, на лобовой проекции вдруг исчезло поле и горящая улица за рекой, там осталась лишь знакомая до боли серая полоска лесного шоссе, упирающаяся в разрушенный автомобильный мост. И это было неправильно, это следовало поправить. Поправить прямо сейчас, пока мягкая и податливая как пластилин реальность еще не успела затвердеть со временем. Надо всего лишь отдать приказ и у меня есть власть это сделать!
Изображение разрушенного моста на лобовой проекции заморгало и исчезло, а затем обновилось. Только теперь он был целым, ровно таким, как за секунду до взрыва. А я почувствовал сильнейшую головную боль, как будто в затылок загнали раскаленную иглу, и меня рывком выкинуло из серого мира в наш. Вот только теперь он был чуточку другим — впереди через реку вновь пролегло полотно моста, связывающего берега Враева.
— В атаку! Вперед! Всем следовать за командирской машиной! — прокричал я в микрофон, переключившись на общую волну боевой группы. — Вася, выжимай полный газ, выезжай на мост!
— Но как?! Откуда?! — мехвод затряс головой, обалдело глядя на изображение моста в лобовой проекции. — Его же взорвали?!
— Декурион Потапов, выполнять приказ! — остервенело рявкнул я. Времени объяснять откуда перед нами снова возник мост не было. Да я бы и не смог это сделать. Просто потому, что и сам не понял, как все получилось. Как-то это было связано с Дорогой, в этом никаких сомнений нет, а точнее я все равно ничего сказать не мог.
Мехвод, подчиняясь приказу, выжал газ и танк, набирая скорость, влетел на пустынный мост, помчавшись вперед. Сердце у меня ухнуло вниз от ужаса, я сам до последней секунды не верил в произошедшее чудо и боялся, что дорожное полотно окажется иллюзией, и мы рухнем в реку. Но обошлось. «Барс» благополучно достиг середины моста, а затем и переехал через него, выбравшись на горящую набережную Ломжино. Василий, похоже, «поплыл» от увиденного и мне пришлось окриком выводить мехвода из шокового состояния и командовать, чтобы он укрылся за ближайшим домом. Прямо сейчас нам всем требовалась небольшая передышка. Я тем временем работал с бортовым компьютером, наскоро пытаясь замкнуть на нашем «барсе» всю командно-тактическую сеть боевой группы и вычислить, где еще остался противник. Однако, «джоны» полностью прекратили огонь, а детекторы работали из рук вон плохо. Возможно, им мешали пожары или еще что-то. А может быть, уничтоженная мною самоходка была последней.
— Ваня, как ты это сделал? — негромко спросила пришедшая в себя медичка. — Это ведь ты, да? Мне кажется, я видела Дорогу, мы даже какое-то время были на ней…
— Я, — кивнул я, сглотнув тягучую, с металлическим привкусом слюну. — Вроде бы я, некому больше. Других кандидатур не наблюдаю. Но я не знаю как! Катя, даже не спрашивай, я сам ни хрена не понимаю. Просто получилось
К горлу подступала знакомая тошнота, похожая на ту, что бывает после возвращения из капсулы. Злость, адреналин и подъем сил куда-то исчезли, словно их и не было. Немного кружилась голова, а еще меня основательно мутило.
— Дорогая, потрогай мой лоб. Горячий или нет? — попросил я подругу. — Это важно. Есть жар?
Катя, отстегнувшись, привстала с кресла и тихонько поцеловала меня в лоб, а затем резко отстранилась.
— Да ты весь горишь, Ваня. У тебя сейчас температура под сорок!
— Катюш, дай мне обезболивающее и жаропонижающее, пожалуйста. И вколи комплексный стимулятор. Вроде бы немного времени у нас есть…
С каждой минутой мне становилось все хуже, и я боялся, что вот-вот отключусь.
— Ты думаешь, что это твой организм реагирует на случившееся? Погоди… Д-антитела? — наморщив лоб, спросила Катя.
— Я же говорю, не знаю. Но похоже на реакцию иммунной системы.
— Командир, а все же, что это было? — повернулся ко мне мехвод, отпустив ненадолго штурвал, после того как загнал машину за один из домов. — И кто вы такие, народ? Волшебники что-ли? И что за Дорога?
— Все вопросы потом, Вася, — тяжело вздохнул я. — Сейчас не до этого, поверь. В другой раз поговорим.
Остальные три «барса» въехали на мост, и вскоре первый из них оказался на нашей стороне, а вслед за ним к реке уже подъезжали бронемашины десанта. Я принял из рук медички две таблетки, наскоро запил их водой из фляжки, а затем закатал рукав повыше локтя, обнажив вену. Катя, достав из аптечки одноразовый шприц, сорвала с него герметичную обертку с антисептиком и, наскоро протерев им мою кожу, сделала инъекцию, после чего, пересилив себя, я вновь прильнул к экрану. Следовало раздать команды и наладить оборону занятого моста, пользуясь передышкой, но голова соображала совсем плохо. Ничего, сейчас химия сделает свое дело и станет полегче…
«Джоны» вновь попытались сопротивляться, когда по мосту в Ломжино устремился десант, но серьезных возможностей для этого у них уже не было. Основная сила Альянса — два взвода самоходок, оказались полностью уничтожены. Осталась лишь пехота с обычным вооружением и легкая техника, поэтому попытки остановить занимающих набережную десантников, обстреляв их из пулеметов, гранатометов и скорострельных мелкокалиберных пушек, мы пресекли довольно быстро, хотя и потеряли при этом две бронемашины. Кто сказал, что ввод танков в штурмуемый город, это провальная тактика? Ничего подобного: танки в городе при грамотной поддержке пехоты и без отрыва от своих сил — это очень даже правильно. Тем более киннеровские танки. Просто этим инструментом надо уметь пользоваться. Огневые точки по целеуказаниям бойцов Левичева мы подавляли из деструкторов на раз-два и вскоре десантники заняли ближайшие к мосту дома, там, где пламя уже успело потухнуть. Кроме того, бой избавил меня от долгих объяснений с опционом, который начал было допытывался, откуда мог взяться новый автомобильный мост взамен взорванного на его глазах. А когда набережная напротив моста оказалась занята, я впервые вышел на кодированную связь с «кордом» и доложил, что боевая группа центуриона Тихомирова выполнила приказ. Старый мост уничтожен противником, но главный автомобильный мост через Враев занят имперскими войсками, и мы ждем подхода основных сил.
— Тихомиров? — голос Курочкина в наушниках звучал удивленно. — Ты сейчас в авангарде за командира?
— Так точно, господин примипил. В настоящий момент я старший по званию офицер. Старший центурион Рябинин погиб. Командование боевой группой взял на себя.
— Где вы сейчас? И какими силами располагаете? — тут же уточнил Курочкин.
— Занят центральный мост, набережная Ломжино и часть близлежащих улиц, общий удерживаемый плацдарм около четырех гектаров. В строю четыре киннеровских танка и двенадцать боевых машин десанта, при ста двадцати бойцах. Только что переслал вам тактическую карту. Держу оборону, жду подкреплений.