Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем
Шрифт:
Именно во второй половине 90-х годов начали активизироваться представители силовых структур, имевшие свои интересы в предъявлении предпринимателям налоговых претензий, чаще всего совершенно необоснованных. Касательно тех времен мне вспоминается разговор с начальником следственного отдела налоговой полиции, которого я спросил, как его подчиненные собираются доказывать обязательный в таких случаях прямой умысел в действиях моего подзащитного, привлекавшегося по ст. 199 УК РФ по обвинению в уклонении от уплаты налогов с организаций. Ответ был сколь откровенен, столь и циничен: «Ничего доказывать мы не будем. Направим дело в суд, и будьте уверены – он вынесет обвинительный приговор». При этом полицейский начальник озвучил еще одну, крайне актуальную и до сегодняшнего дня мысль. Он сказал: «Я считаю,
От практики частных наездов «правоохранителей» с целью выполнить требуемый начальством план, попутно по возможности пополнить казну, а заодно подзаработать, к государственной политике «закошмаривания» бизнеса и огульных «посадок» дело подошло к началу 2000-х годов. К тому времени для уголовных репрессий созрели все условия.
Во-первых, это была необходимость ликвидировать последствия созданного самим государством, а точнее – его первыми лицами, дефолта 1998 года. Не удивительно, что взоры ликвидаторов обратились на частный сектор экономики, откуда предстояло взимать в самых различных формах повышенную дань, попутно почему-то регулярно призывая к социальной ответственности. Для нежелающих понимать свою добровольно-принудительную роль «дойной коровы» среди прочих средств воздействия был припасен и Уголовный кодекс как весьма надежное средство убеждения.
Именно с ним связана вторая причина активности разного рода блюстителей экономического порядка (в их собственном понимании), поскольку к этому времени оперативные, следственные, прокурорские органы и суды наработали определенный опыт апробации новых норм уголовного закона. Речь прежде всего идет о таких составах, включенных в специальную главу 22 УК РФ («Преступления в сфере экономической деятельности»), как незаконное предпринимательство, незаконная банковская деятельность, легализация (отмывание), незаконное получение кредита, фиктивное и преднамеренное банкротство и ряд других.
Ретивость оперативных сотрудников и следователей очень часть доходила до абсурда, когда они, привлекая человека к уголовной ответственности, даже не пытались задумываться над тем, а обладают ли его действия на самом деле хоть какой-нибудь социальной опасностью, наличие которой требует закон, чтобы говорить о совершении именно преступления. Вспоминаю, что едва ли не первое в Москве уголовное дело о легализации выглядело следующим образом. Предприниматель средней руки имел скромный бизнес, относящийся в то время к числу лицензируемых. Незадолго до очередного истечения срока лицензии он подал необходимый пакет документов в лицензионный орган, но тот выдачу разрешения затянул. В результате коммерсанту около двух месяцев пришлось работать без лицензии. Прознавшие об этом сотрудники милиции возбудили против него уголовное дело о незаконном предпринимательстве (ст. 171 УК в старой редакции), а затем еще и обвинили в легализации (ст. 174-1), усмотрев такие действия в уплате налогов (!) с доходов, полученных за указанные 2 месяца!!
Наконец, третьей и, пожалуй, самой главной причиной явилось усиление в составе правительства сторонников антирыночного направления, стоявших, говоря словами бывшего вице-премьера и министра финансов Алексея Кудрина, за «глубокое госучастие» («Ведомости», 12 декабря 2011 г.). Именно эти люди, обладающие большой властью и широкими полномочиями, направили свою деятельность на передел уже сложившегося рынка в пользу чиновничье-государственного аппарата, при этом, безусловно, не забывая о своих собственных своекорыстных интересах.
Вспоминаю, как примерно в те времена один мой знакомый, вращавшийся в «верхах», помимо прочего в разговоре сообщил, что «там» зреет идея создания мощной нефтяной государственной корпорации. Впрочем, особым секретом это не являлось. Если взять в архиве, например, журнал «Компания» за апрель 1999 года (№ 13), то в статье под весьма красноречивым названием «Без государства в России долго не живут» как раз и обсуждались варианты возникновения такой структуры. По этому поводу здесь было безапелляционно сказано: «То, что такая компания рано или поздно будет создана, – сомнению не подлежит». В качестве одной из платформ для формирования государственной нефтяной компании (ГНК) довольно прозорливо указывалась «Роснефть». И даже применительно к методам создания госмонстра авторы делали весьма точный прогноз: «…государственная компания на то и государственная, что государство имеет возможность при необходимости подключить к решению своих проблем органы, весьма далекие от управления нефтяной отраслью». В подтверждение этих слов давалась ссылка на брифинг в МВД РФ, где заместитель начальника главка по борьбе с экономическими преступлениями привел несколько коммерческих структур в качестве примера «неправильной» приватизации и в связи с этим не исключил возможности ее пересмотра в отношении этих компаний. В статье далее говорилось: «Надеемся, что все догадываются, где эти компании окажутся в случае пересмотра итогов приватизации – естественно, в ГНК».
Интересно, кому из прочитавших эти строки не известно, что в итоге жертвой для заклания стала нефтяная компания «ЮКОС», чьи руководители отчасти оказались за пределами страны, а отчасти – в местах, «не столь отдаленных», с букетом составов преступлений, которыми обильно насыщены разделы УК, посвященные посягательствам на собственность и нарушениям в области экономической деятельности. А сама преуспевающая компания была на основе весьма сомнительных налоговых претензий обанкрочена и при помощи явно подставных современных «рогов и копыт» под громким названием «Байкалфинансгрупп» скуплена на корню уже упоминавшейся «Роснефтью», в итоге ставшей самой большой нефтегазодобывающей компанией России. На ее сайте сегодня гордо указано, что «Роснефть» – лидер российской нефтяной отрасли и одна из крупнейших публичных нефтегазовых компаний мира.
Есть ли здесь чему радоваться? Ответ можно найти в современной экономической литературе, где содержатся весьма неодобрительные отзывы об итогах активизации правоохранительной системы. Вот что написано Егором Еайдаром и Анатолием Чубайсом в книге «Развилки новейшей истории России»: «Драматическими оказались не только долгосрочные политические, но и экономические последствия этих действий: в 2006–2007 годах произошла фактическая ренационализация значительной части нефтяной отрасли, после чего в стране добыча нефти, которая динамично росла после приватизации, стала снижаться» [26] .
26
Гайдар Е., Чубайс А. Развилки новейшей истории России. М., 2011. С. 127.
Парадоксально, но угроза уголовных репрессий в те времена настолько явно витала над головами бизнесменов, что даже в благоприятные, казалось бы, для них периоды они вынуждены были говорить о соответствующих рисках. К примеру, Платон Лебедев, давая интервью тому же журналу «Компания» в декабре 2002 года, то есть за полгода до начала преследования нефтяной компании, заявлял: «От неразумности наших политиков нет никакой гарантии… У меня нет “страховки” от правительства Российской Федерации. У меня нет гарантии, что, если будет совершена очередная глупость, мне покроют все убытки. Скорее всего, будет наоборот». Далее он сказал о том, что «если взаимодействие власти и бизнеса станет более “цивилизованным”, будет лучше. Потому что это дает базисные гарантии бизнесу. Это значит, что не будет переделов собственности с использованием административного и прочих ресурсов». Как теперь общеизвестно, пожелание бизнесмена, к сожалению, не оправдалось, а сам он оказался за решеткой.
Еще более показателен тот факт, что Михаил Ходорковский, по сути, заблаговременно предсказал даже способ вмененного ему впоследствии хищения. В интервью, показанном по пермскому телевидению 7 июля 2003 года (за 2,5 месяца до своего ареста), он на примере с изменением во времени масштаба цен пояснил, что обратную силу закона недобросовестные его применители вполне могут использовать для обвинений в мошенничестве. Что в итоге и произошло с самим Ходорковским на втором судебном процессе, прошедшем в 2009–2010 годах в Хамовническом суде Москвы, хотя здесь использовалась разница в ценах не во времени, а в пространстве.