Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем
Шрифт:
Думаю, что сказанного вполне достаточно, чтобы понять, почему Переверзин попал под прицел следователей, занимавшихся «делом ЮКОСа». После этого вехи его жизни стали отмечаться исключительно в терминах Уголовно-процессуального кодекса.
16 декабря 2004 года – вызов в Следственное управление и допрос как свидетеля. В тот же день задержание в качестве подозреваемого. 17 декабря допрос как подозреваемого, 18 декабря заключение под стражу. 24 декабря предъявление обвинения по статьям о хищении и легализации; вину свою в этом не признает. 23 августа 2005 года было предъявлено обвинение в подправленной редакции по тем же статьям; вину признал частично. В марте 2006 года по окончании следствия утверждено обвинительное заключение и дело поступило в Басманный суд, который 1 марта 2007 года вынес обвинительный
А теперь вернемся несколько назад, к начальному периоду этой печальной истории. В ходе неоднократных допросов Переверзин упорно объяснял следователям, что искренне считал, что ему в ЮКОСе предлагают руководство абсолютно реальной предпринимательской деятельностью, и сомневаться в этом не было оснований. Кипрские компании зарегистрировались официально и совершенно законно. Он изложил в Генпрокуратуре свое мнение о том, что схема с участием компаний «Рутенхолд» и «Пронет» была создана исключительно с целью минимизации налогов, уплачиваемых ЮКОСом. При этом сообщил, что неоднократно слышал от представителей нефтяной компании, что их прибыль входит в общий финансовый результат НК «ЮКОС», о чем отмечено в годовом отчете компании, являющемся публичным документом, доступным для любых проверяющих органов.
Убедить следователей не удалось, и по завершении следствия он прочитал на страницах обвинительного заключения: «Из показаний самого обвиняемого Переверзина В.И., показаний свидетелей, приобщенных к материалам дела экспортных контрактов на приобретение нефти и нефтепродуктов компаниями “Пронет Холдинге Лимитед” и “Рутенхолд Холдинге Лимитед”, следует, что Переверзин В.И. был осведомлен о формальном характере деятельности возглавляемых им компаний “Пронет Холдинге Лимитед” и “Рутенхолд Холдинге Лимитед”, которые никакой самостоятельной коммерческой деятельности не вели, и что формальное подписание им контрактов на приобретение нефти и нефтепродуктов и дополнений к ним и дача указаний об их подписании главам московских представительств были направлены исключительно для создания видимости приобретения компаниями “Пронет Холдинге Лимитед” и “Рутенхолд Холдинге Лимитед” нефти и нефтепродуктов и их дальнейшей реализации, а не для осуществления компаниями самостоятельной коммерческой деятельности, что свидетельствует о непосредственном участии тем самым Переверзина В.И. в хищении в составе организованной группы нефти, вверенной участникам организованной группы».
Свое отношение к увиденному в этом процессуальном документе Переверзин выразил так: «Бред полностью материализовался в обвинительном заключении, напоминавшем письмо в известном мультфильме “Каникулы в Простоквашино”, которое пишет дядя Федор домой. Начинает писать он, а продолжает писать кот, потом – пес. В результате получается полная чушь».
К тому времени с Владимиром Переверзиным уже славно поработали и оперативные сотрудники, и следователи. Что же хотели стражи закона? Послушаем его самого: «Мне говорили, что ты нас не интересуешь, живи своей жизнью, ты даешь показания на первых лиц компании и гуляешь дальше. Возможно, я не верил в реальность вот этих угроз. Мне конкретно говорили, что – да, тебе дадут 12 лет, от тебя откажется жена к тому времени, вырастет сын, тоже тебя пошлет на три буквы. Я думаю – что за бред? Такого быть не может. За что же мне там дадут 12 лет?»
Естественно, зная о том, какие беды выпали на голову Владимира Переверзина, и внимательно понаблюдав за этим человеком во время дачи показаний в Хамовническом суде, я попросил его уточнить некоторые детали происходившего с ним в 2004–2005 годах во время проведения следствия. Он поведал, что активное давление началось в первый же день задержания – 16 декабря 2004 года. От него требовали показаний на руководство компании «ЮКОС», и это продолжалось всю ночь напролет. Около восьми утра приехал человек в гражданском и, представившись руководителем группы оперативного сопровождения следствия, показал удостоверение сотрудника МВД. При этом он закрыл пальцем свою фамилию, так чтобы можно было видеть лишь фотографию в форме генерал-майора. Он прямо заявил, что Переверзин их не интересует и может быть свободен, если даст показания на руководство ЮКОСа. Генерал сказал, что в противном случае наказание составит 12 лет и что Переверзин будет сидеть до конца срока.
Затем эстафету приняло следствие и продолжило добиваться оговора не менее «интеллигентными» способами: «Я помню первые допросы, помню следователя, который визжал и буквально брызгал слюной, истошно вопя: “Иваныч! (это он так ко мне) Ты же русский! Что тебе эти евреи, эти Борисовичи!!!” Тогда мне было более чем дико слышать этот бред от маленького человечка, кстати говоря, далеко не русской национальности. Тогда мне это казалось кошмарным сном, и я спрашивал себя: “Господи, куда я попал? Что происходит?” Я не верил, что этот бред происходит со мной…»
Во время следствия сотрудники Генпрокуратуры уточнили, чего именно они хотят. Следовало признать вину и сказать, что во время работы в ЮКОСе Переверзин контактировал и получал различного рода указания от троих – Брудно, Лебедева и Ходорковского. В этом случае можно рассчитывать на условный срок. Однако Переверзин никакой вины за собой не чувствовал и считал, что признаваться было не в чем. Тем более что Брудно в ЮКОСЕ он видел всего один раз, а с Ходорковским и Лебедевым вообще не общался.
Из-за постоянного давления Владимир Переверзин 23 августа 2005 года при предъявлении обвинения в окончательной редакции согласился признать вину частично, при этом пояснив, что признает себя виновным только в том, что был формальным директором кипрских компаний «Пронет», «Рутенхолд» и формально подписывал контракты на приобретение нефти и нефтепродуктов. Но при этом указанные действия считал законными и о противоправном их характере даже не подозревал.
Вероятно, такой результат следствие сразу же записало себе в актив, поскольку затем в обвинительном заключении появилась запись, что помимо наличия на иждивении малолетнего ребенка к обстоятельствам, которые могут быть признаны судом смягчающими наказание Переверзину, следует отнести еще и активное способствование раскрытию преступления. Правда, этот ориентир для определения гуманного наказания «добрая» судья Ярлыкова проигнорировала, предпочтя указать как основание своего снисхождения наличие хронического гастрита и простатита, определив в итоге Переверзину «всего» 11 лет лишения свободы в колонии строгого режима – срок, который дают не каждому убийце…
Упоминая судью в одном из своих интервью, Переверзин позже поделился уверенностью в том, что Ярлыкова прекрасно понимала, что судит невиновных людей: «В течение всего процесса было ясно, что все настолько сфабриковано и сфальсифицировано, что я не сомневаюсь, она просто заранее уже знала, что выносит незаконное решение».
Зачем же и кому понадобилась такая жертва и есть ли хоть капля вины в его действиях? Обращает на себя внимание, что в уголовном деле находилась переписка Владимира Переверзина на английском языке с финансовым директором компании «ЮКОС» Мишелем Субленом, который брал его на работу и обсуждал ее детали. Из данной переписки следовало, что Переверзин – обычный административный работник компании, выполняющий свои должностные обязанности. Однако, как затем выяснилось, это не помешало следствию включить в обвинительное заключение Лебедева ложное утверждение, что именно он взял Переверзина на работу в ЮКОС. Об этом сам Переверзин с большим удивлением узнал во время допроса в Хамовническом суде в августе 2010 года, о чем и сказал, назвав это «наглым враньем». По мнению Переверзина, именно для таких фальсификаций от него так настойчиво требовали признания вины и факта знакомства с Лебедевым. Очевидно, все это делалось для придания видимости правомерности незаконных действий сотрудников прокуратуры.
После вынесения Басманным судом Москвы обвинительного приговора кассационные жалобы на него направили не только осужденные, но также еще и Ходорковский с Лебедевым, чьи интересы были со всей очевидностью затронуты этим судебным актом. Ходорковский, например, писал, что поскольку на предварительном следствии по делу Малаховского и Переверзина он как «руководитель организованной преступной группы» не был даже допрошен, то такое недоброкачественное судопроизводство не может быть признано всесторонним и объективным, а следовательно, и приговор, основанный на материалах необъективного следствия, не может быть законным.