Хоккей с мечом (сборник)
Шрифт:
В прежнюю пору жизнь наша кружила по одному и тому же хрустальному кругу, который всем нас радовал. Быт был отлажен испокон веков – мы светим, нам светят. Вот как те жемчужные облака в небе – так же и мы были легки и невесомы, тончайшие снежинки чистого сияния.
Неточно, конечно, сказал – разными мы были. Среди нас попадались фонари невероятных форм и расцветок. И лучились кто как хотел и умел. Планета переливалась, точно звезды всей округи осыпались в один миг мерцающим ковром.
От узора к узору текла размеренная
Он, Бирюзовая Ветка, красивый был фонарик. Впрочем, как все мы. До того злополучного дня, когда Рубин Колюч придумал то, что придумывать не следовало.
В общем, обо всём по порядку. Нынче только та мертвая звезда у горизонта лучится, так что торопиться некуда и не к чему. Слушай, что тебе скажет старый прожженный фонарь. Эх, была во мне лампа, а теперь уж времена не те!
Так вот, эта вечная звезда у кромки небосклона, видимо, поднялась в тот день как-то не так: Рубин Колюч испытывал недовольство идеальным мироустройством. Хотелось на заре ему чего-то эдакого. Что не нравилось в счастливом калейдоскопе, непонятно?
Вскочил он с камня, брызнувшего лучами от восходящего светила, и пустился в пляс по местным красотам. Туда прыгнет, сюда, потом в другой угол, а там и на другой континент – планета-то невелика! Скок-скок – плюхнулся красный фонарик в воду. Огляделся. Задумался.
Течение необычно, Рубин Колюч понял сразу. Клокотала студеная водица, и крупная пена хлопьями разлеталась по ближним окрестностям. То была узенькая щель между высоченных гор, точнее даже сказать, колодец, и попрыгун в него случайно свалился. Посмотрел фонарь по сторонам – и обмер. Уж очень понравилось ему, как засверкали пузырьки в лучах взгляда.
Взял Рубин Колюч пару крупных тонких шаров и долго рассматривал их так и сяк. Завораживало зрелище переливов радуги по тончайшим сферам. Фонарик прыгнул на вершину скалы и сидел до заката, созерцая взятые с собой мыльные пузыри. Они, оказалось, и летали плюс ко всему, что тем паче очаровывало и без того очарованного.
Наша звезда закатилась, и густо-красный светильник любовался дивом уже при своем собственном свете. А потом опомнился и пугливо осмотрелся по сторонам – не заметил ли кто? Уж очень не хотелось ему делиться сокровищем, хотя не было такого в нашем народе в ту пору. Всё у нас было общим: и радость, и уныние.
Рубин Колюч вздохнул с облегчением: другие фонари прыскали лучиками далеко от неожиданного укрытия. Здесь, в тени, красный луч скользил по тонким пузырям, причудливо преломляясь и меняя оттенки. Великолепное зрелище!
Тирлим! – неподалеку нарисовался Фиолет Фиолетов. Глянул
А надо сказать, Рубин Колюч был склонен держаться вдали от буйства красок, хотя оттенок лампы вроде бы предполагал большую общительность. Но как-то не сложилось у светоча общей широты взглядов, любил предаваться созерцанию в одиночестве.
Вот и сейчас он испугался, что достопочтенный Фиолет Фиолетов нарушит умиротворение. И страх потерять идиллический настрой был более обыкновенного, это отшельник заметил даже сам. Но чем так очаровали мыльные пузыри? Какая-то мысль блуждала, не находя выхода наружу, мучительно пробираясь стеклянными закоулками сияющего существа.
Рубин Колюч облюбовал утес до утренней зари, глядя на кружево радуги в невесомых пленках, и думал, думал, думал… И ведь придумал-таки, негодник!
– Братья! Я изобрел состязание, которое улучшит нашу и без того замечательнейшую жизнь! – завел он речь, вернувшись с восходом светила в добрый круг фонарей.
– Разве можно поднять уровень идеального? – Фиолет Фиолетов недоверчиво тянул ажур лучей вокруг довольно сверкавшего Рубина.
Все остальные смотрели на преображенного любителя одиночества с легким недоумением.
– Нет пределов совершенству! – вспыхнул ало виновник собрания.
– Ты это сам придумал?
– Да. Так же, как и то, что собираюсь предложить.
– Замечательно. И что же?
Слетевшиеся фонари затопили всё плесканием света:
– Что? Какое соревнование? Говори скорей!
– Вот! – Рубин Колюч предъявил мыльные пузыри.
Всеобщая иллюминация стихла. Светильники сошлись озадаченно и разглядывали переливчатые сферы – от этого радуги в шарах сверкали пуще прежнего.
– Изумительно! – всплеснула лучами красотка Нежно Розовая.
– Ну да. Чарует, – поддакнула Карга Каряя.
Фонари засуетились, рассиялись и, теснясь, желали рассмотреть новое диво.
– И? – Фиолет Фиолетов был тем не менее невозмутим.
– Что «и»? – Рубин увлекся минутой славы.
– Что с того? Какой турнир за тем последует?
Световой сход вокруг замельтешил:
– Да! Что за соревнование?
Заалевший от неожиданного шквала внимания, любитель одиночества опомнился:
– Ах, да, конечно! Состязание состоит в том, чтобы иметь при себе как можно больше этих красивых штуковин. Я назвал их «мыльные пузыри», или проще – «шары».
– И что тут такого? Где они находятся? Пойдемте вместе насобираем и выиграем турнир! – развеселилась толпа.
– Нет-нет! Суть соревнования в том, что каждый за себя!
– Каждый только за себя? Один против всех? – Карга Каряя зыркнула потемневшим от удивления лучом.
– Такого никогда не было! – заволновались фонарики.