Хоккейное безумие. От Нагано до Ванкувера

Рабинер Игорь Яковлевич

Это на самых разных уровнях происходит. Даже некоторые игроки откровенничают: то, что они позволяют себе здесь, в НХЛ никогда бы не сделали. Потому что там с ними по-другому будут обходиться. Европа и Америка в этом смысле действительно ближе друг к другу по менталитету.

— Европа, на мой взгляд, свободнее.

— Наверное, да. С другой стороны, европейцы тоже не так свободны. Ты от чего-то в любом случае зависишь — к примеру, от банка, потому что всегда живешь в кредит.

Правда, они умеют жить в кредит. Умеют считать. Мы этому еще не научились. Или зависишь от начальника: работу-то люди боятся потерять.

Но право голоса у них есть, и они знают, что это — святое, никто у них его не отнимет. Они свободно говорят. Спокойно живут, не боятся высказаться. В том числе потому, что не опасаются за свою старость, за завтрашний день. И изначально уважают друг друга.

У нас же, к сожалению, многие люди считают другого быдлом. А почему? Нередко бывает, что человек неуч. Но по каким-то причинам у него денег на порядок больше, чем у другого, который закончил университет, но из-за возраста или каких-то обстоятельств не может себя обеспечить. И вместо того, чтобы таким людям помогать, первые их еще и унижают.

— К чиновникам, гаишникам российским заново привыкали, видимо, с трудом?

— Я — законопослушный гражданин. Если нарушил правила, и меня наказывают — обязан оплатить штраф. Никогда не буду пользоваться тем, кто я. Мне стыдно. Не люблю.

— Но не станете же вы, если вам скажут: «Вячеслав Аркадьевич, мы за вас болеем, проезжайте!» — заставлять гаишника взять с вас штраф?

— Не стану. Зачем ударяться, называя вещи своими именами, в идиотизм?

— Вы платили здесь штрафы на дорогах?

— Да. И так должно быть. Будь иначе, это было бы разделение общества на привилегированных и остальных.

* * *

— Такие слова в печати, как крикуновское «Ковальчук пропил Вену», для вас абсолютно неприемлемы?

— Нет. Надеюсь, я никогда такого не скажу. Не смогу бросить подобное обвинение в чей-то адрес. Это неправильно и для меня невозможно.

— Почему у нас из раза в раз энхаэловцам сначала (как, допустим, на Кубке мира 1996 года) давалась полная свобода, их отделяли от остальной команды, а потом их же делали козлами отпущения?

— Об этом я и говорю, когда рассуждаю на тему уважения к личности. Разделения быть не должно. У нас одни законы на всех. Не собираюсь никого критиковать — каждый действует в меру своей порядочности, ума, таланта, интеллекта. Тренеру доверили — и только он вправе создавать атмосферу и стиль взаимоотношений в сборной. Но потом с него, тренера, и спрашивают за результат.

— Психология энхаэловцев

чем-то отличается от менталитета игроков, которые выступают в России и никогда не играли за границей?

— Да, в чем-то они становятся другими. В отношении к делу. В знании, как надо себя вести. Они понимают, что, будучи публичными людьми, должны создавать себе имидж и держаться его. Хотя в глубине души остаются такими же российскими ребятами, к которым просто нужно иметь свой подход. И уважать их как личностей. При этом они готовы играть по правилам, которые им ясны.

— Последняя часть этой фразы видится ключевой.

— Да. Важно, чтобы они понимали эти правила. Их нужно объяснить. Всем должно быть ясно, почему мы делаем это, а не то. В HXЛ все ясно. Игрок предоставлен сам себе. Тем не менее хоккеисты живут по определенным правилам, которых строго придерживаются.

То же самое и у нас. Не хочу сказать, что игроки находятся в каких-то рамках, но мы стараемся жить по тем законам, которые для себя установили. Они необходимы для того, чтобы сборная России добивалась результата. Этого результата не может быть без выстроенных взаимоотношений. Еще раз подчеркну: не ущемляющих их прав как личностей. Зато позволяющих реализоваться и раскрыться как спортсменам.

— Возьмем того же Ковальчука. Почему до вас у него ничего в сборной не получалось, да и репутация была не ахти — хотя приезжал он в национальную команду по первому зову?

— Мне сложно говорить о том, как с ним работали другие тренеры. Илкхха — очень талантливый парень. А сейчас он еще и растет как личность. И, мне кажется, с каждым годом будет становиться сильнее и как игрок, и как человек. С любым нужно уметь разговаривать. Уметь его понять и услышать.

— Настроиться на его волну.

— Да. Нередко привожу такое сравнение: мы стараемся чувствовать пульс игроков, быть с командой на одной волне, быть с ними одним организмам. Это очень важно. И тут велика роль моего помощника Игоря Захаркина.

Тут важно иметь чутье. Знания, конечно, тоже — у того же Игоря педагогическое образование. Но и не ослабевающее желание понять другого также необходимо. Это возвращается к тебе в виде отношения игроков к команде.

Мы все — спортсмены. И каждый игрок думает по-своему, смотрит на хоккей собственными глазами. С нашей стороны нет желания навязывать им что-то противоестественное. Зато есть стремление понять, как они видят хоккей, и обозначить, чего хотим мы. Потому что только так можно прийти к общему знаменателю и добиться понимания со стороны игроков.

С тем же Ильей у нас прекрасные взаимоотношения. Я бы назвал их чистыми, откровенными и прямыми, без всякого панибратства, но с уважением друг к другу. И вообще, нам легко с ребятами.