Хоккейное безумие. От Нагано до Ванкувера
Шрифт:
— Сам он сказал мне, что мог бы и до пятидесяти играть…
— Да. Вот он закончил рано. Только из-за сборов, постоянно находиться на которых больше не мог.
— Ожидали, что он, став президентом ФХР, предложит тренерский пост в сборной именно вам?
— Нет. Ну как можно было этого ожидать, если я только два года работал в ЦСКА?
— Третьяк с этим предложением позвонил?
— Да. И Слава Фетисов, знаю,
— Когда на прошлогодней встрече с Владимирам Путиным вы выступили с инициативой вывести сборную за рамки федерации…
(Прерывает) — …Это было неправильно интерпретировано. За рамки федерации я ее выводить не предлагал. Сборная не может быть без федерации, она всегда находится под ее эгидой. Просто хотелось сделать ее индивидуальной единицей. И вот почему. Нам хотелось, чтобы в сборной работали люди, занимающиеся только ею и ничем другим. Национальная команда отнимает много времени, и важно, чтобы ее сотрудники четко выполняли наши директивы. Сейчас мы видим, что все в порядке. Есть штаб, пусть маленький, но который работает только на первую сборную.
— Но та идея сама по себе не прошла.
— Это очень сложно было осуществить в юридическом плане. Главное, что в конечном итоге мы достигли того, к чему стремились, — наличия штаба, который целенаправленно занимается первой командой страны.
— Третьяк говорил, что идея была не ваша.
— Откуда эта идея — уже второстепенно. Почему — вот что важно. И то, к чему мы пришли, соответствует смыслу того, чего мы добивались.
— Тот же самый Третьяк считает, что тренерское чутье дается от Бога. Как-то он привел мне собственный пример: Анатолий Тарасов в 1971 году неожиданно для всех поставил не основного вратаря Коноваленко, а его, 18-летнего дублера, на решающий матч чемпионата мира со шведами. И сборная СССР выиграла. Привел президент ФХР и пример с вами: на решающий матч в Квебеке вы вдруг разбили казанское звено и поставили Ковальчука вместо Зарипова. Как такие вещи приходят — они спонтанны или являются результатом длительного анализа?
— Спонтанности нет. Это анализ.
— А оставить в Берне основным вратарем Брызгалова после неудачного четвертьфинала с Белоруссией?
— И это было продуманно. То решение, видимо, внешне казалось сложным. Но когда мы анализировали, как нужно будет играть, то довольно-таки быстро к нему пришли.
— Из чемпионата мира в Москве извлекли много уроков?
— Скорее всего, опыт. Уроки? Не буду лукавить: мы анализировали случившееся, искали ошибки. Вот, скажем, муссировалась тема: зачем Овечкина в большинстве против финнов надо было ставить в защиту? Но мы же это на тренировках наигрывали! И на других чемпионатах это у нас получалось! Но скакнула шайба перед его клюшкой, финны убежали в контратаку и забили. А не скакнула бы — может, как раз он бы сам забил. В конечном итоге, это игра. Каких-то грубых ошибок не было. Считаю, что мы приобрели опыт. И не только мы, а вся команда.
— Но вот, скажем, в Москве тренера вратарей
(Смеется) — В этом — да.
— Двоякая ситуация, согласитесь, получается. Ваш начальник в федерации становится вашим подчиненным в сборной.
— Так это напрямую связано с нашими взаимоотношениями с Владиславом, которые я вам уже охарактеризовал! И дружеские, и уважительные, и профессиональные…
— Дружба и позволила вам на это решиться?
— Может быть, и так. Мы знали, чего хотим. Мы знали, что являемся единой командой. Игорь (Захаркин. — Прим. И. Р.) любит приводить классный пример. Когда Жан-Жак Кусто набирал команду к себе на борт, и кто-то спрашивал: «А что я должен делать?», — то тут же списывался на берег. Такого не должно быть. Дело всегда найдется.
Почему мы хотели, чтобы в сборной люди занимались только ею? Потому что при таких условиях люди подстраховывают друг друга, появляется взаимовыручка. Владислав — безусловный член нашей команды, ее необходимая единица. И когда мы предлагаем ему стать тренером вратарей, он реагирует на это с радостью. Когда мы говорим, что сборной на Олимпиаде нужен генеральный менеджер — то кто подходит на эту роль лучше, чем Третьяк? Человек, вокруг которого в Канаде создана такая сура славы и восхищения?
— Он даже был награжден канадским орденом.
— Вот! И он тут же соглашается быть генеральным менеджером. Но он же и президент федерации, которого мы очень уважаем. Мы знаем, что на него можно положиться, а он — что на нас. Здесь и дружба, и желание добиться результата, и понимание специфики работы.
— Но не будет же Третьяк как генеральный менеджер состав формировать, что было в случае с Павлом Буре в Турине?
— Нет, конечно. Состав формирует тренерский штаб, и последнее слово за мной. Мы можем посоветоваться, но окончательное решение однозначно принимаю я.
— То есть энхаэловский вариант, при котором генеральный менеджер набирает команду, а тренер с ней работает, в России невозможен?
— Может, когда-нибудь такое и будет. Кто знает?
— Работа с вратарями — отдельное искусство?
— Да. У них, можно сказать, свой язык, на котором разговаривают только они. И это важно.
— Как могло получиться, что о желании Николая Хабибулина поехать в Ванкувер вы узнали только из его интервью «Спорт-Экспрессу»?
— Не знаю, почему так получилось. Не вижу смысла обсуждать эту тему и искать причины, когда человек уже изъявил желание сыграть на Олимпиаде.
— Можно ли говорить о там, что у Набокова и Брызгалова как у двух чемпионов мира приоритет перед остальными вратарями — кандидатами в сборную? И если они будут здоровы, то поедут в Ванкувер точно?