Хоксмур
Шрифт:
Он улыбнулся, по–прежнему молча, и собирался уже закрыть перед ней дверь, как вдруг вспомнил:
— Ах да, миссис Уэст, я скоро уезжаю…
— Да, вам же отдохнуть надо хорошенько.
Он подозрительно взглянул на нее:
— Верно. Я заслужил отдых. Так что, если кто–нибудь придет, скажете им, ладно?
— Скажу. — Руки ее были стиснуты в кулаки.
Хоксмур наблюдал за тем, как она спускается по лестнице, тяжело облокачиваясь на перила, дождался, пока она повернет и скроется из виду, и лишь тогда закрыл дверь. Он прошел обратно в спальню и, опустив глаза на руки, увидел длинные
Теперь пора было идти к ним. Он прокрался по коридору и, остановившись лишь на минуту, чтобы надеть пальто и обуться, медленно пошел вниз и на улицу. Падал легкий дождь, и он, едва дойдя до угла, взглянул на облака над головой и внезапно решил повернуть назад; потом, проходя мимо «Красных ворот», он заметил собственное отражение в заиндевевшем окне, под вывеской «Пиво и крепкие напитки». Отражение обернулось посмотреть на него, затем пошло дальше. Хоксмур провел рукой по лицу и крикнул: «Мы с вами знакомы?»; несколько прохожих остановились, пораженные, глядя, как он выбежал на дорогу с криками: «Мы знакомы? Знакомы?» Ответа не последовало, он попытался догнать удаляющуюся фигуру, но городская толпа, мешавшая ему двигаться, отрезала ему дорогу. В конце концов он вернулся на Грейп–стрит тем же путем, до того усталый, что теперь ему было все равно, следят ли за ним, поджидает ли кто–нибудь его возвращения. Он лег на постель, прикрыв ладонью глаза, но в открытое окно вливался дорожный шум, и спать он не мог. Потом его глаза раскрылись; и вот еще что, подумал он, почему церкви образуют такую фигуру? И он повторял это слово — церкви, церкви, церкви, церкви, церкви, — пока оно не потеряло всякий смысл.
*
— Эй! Эй! — Могло показаться, будто голос идет откуда–то изнутри комнаты, и он, проснувшись, поначалу не понял, что услышал. — Мистер Хоксмур!
Он выскочил из постели, крича:
— Что такое? Что случилось? — а потом съежился у двери спальни, привалившись к ней всем телом на случай, если миссис Уэст попытается войти.
— У вас дверь открыта, а я же не знаю, что и как. Я думала, вы уезжаете… — Наступила пауза, потом она спросила: — Вы как, в приличном виде?
Соседка по–прежнему стояла у двери, по которой он готов был застучать кулаками от ярости.
— Минутку! — прокричал он и с удивлением обнаружил, что так и не снял пальто и ботинки. Где он побывал во сне? Распахнув дверь, он бросился мимо нее в ванную, где открыл кран и пустил холодную воду; уже собравшись сполоснуть лицо, он вместо этого стал глядеть на поверхность бегущей воды. — Я действительно уезжаю, — крикнул он ей. — Дайте срок.
— Куда поедете?
—
Он услышал, как она ходит по квартире. Тихонько выйдя из ванной, он застал ее за разглядыванием листков белой записной книжки, которые он приколол к стенам своей гостиной. Он заметил, что ее волосы еще не потеряли блеска, и хотел было погладить их, как вдруг заметил, что ей приходится поворачивать все тело целиком, чтобы перейти от одного рисунка к другому.
— Что у вас с шеей? — Он попытался скрыть отвращение.
— А, так, ничего. Артрит это у меня. Я уж привыкла. — Она продолжала рассматривать рисунки с надписями под ними, стихами и фразами. — А что это у вас такое? Это ваши?
— Мои? Нет–нет, это не мои. — Он сделал попытку засмеяться. — Просто история, над которой я работаю. Пока не знаю, какой там конец.
— Мне нравится, когда конец хороший.
— Это все равно, что сказать: мне нравится, когда смерть хорошая.
Озадаченная этим, она лишь пробормотала, поворачиваясь, чтобы уйти:
— Правда?
— Но скажите, миссис Уэст, что вы в них видите на самом деле? — Он преградил ей дорогу к двери. — Вы ничего странного в них не видите? — В его голосе звучал искренний интерес.
— О Господи, да что вы меня–то спрашиваете? Ничего я не вижу.
Вид у нее был встревоженный.
— Ну что вы так близко к сердцу все принимаете, — сказал он, — я же просто спросил.
При слове «сердце» она затрепетала, мгновенно избавившись от груза прожитых лет.
— Вы кто по знаку, мистер Хоксмур?
— По знаку? Я про такое никогда не слышал.
— Ну, знаете, знаки. Знаки Зодиака. Готова спорить, что Рыбы, как и я. Скрытный. Верно? — Не ответив, он снова взглянул на рисунки. — Говорят, год нам предстоит хороший, скоро Венера до нас дойдет.
Он покраснел.
— Ну, откуда мне знать про такое?
Вздохнув, она опять собралась уходить.
— Что ж, мистер Хоксмур, счастливо вам съездить. — Тут она подмигнула ему. — Вы только сначала решите куда.
*
Он вывел свое имя в пыли на подоконнике, потом стер. Включил радио, но ему слышались голоса, шепчущие: «Каким тебя ветром сюда занесло? Каким тебя ветром сюда занесло?» Сидя посередине комнаты, он иногда видел движущиеся фигуры, мимолетно, краем глаза, но они были неясны, как тени на воде, и исчезали, стоило ему повернуть голову. А когда опустились сумерки, он продекламировал одно из стихотворений, записанных в белой книжке:
Я видел дверь, за ней горело пламя
Я видел высь, что уместилась в яме
Я видел круг, ребенок там плясал
Я видел дом, что под землей стоял
Я видел человека, что не был в мир рожден,
Прикрой глаза от солнца, вглядись: ты — это он.
Пока голос Хоксмура эхом разносился по комнате, с каминной полки упало несколько монет. Под этими строчками были и другие, но стихотворение, похоже, не имело конца, и он потерял к нему интерес. Он включил телевизор и, увидев изображение человека, сидящего спиной к нему, вытянул шею вперед, силясь его рассмотреть. Увеличил контрастность, потом яркость, но изображение четче не сделалось. Хоксмур сидел, уставившись в экран, а время шло.