Холмы Смерти
Шрифт:
Кейну стало не по себе. Это было совершенно невероятно — его бессвязное бормотание стало причиной того, что человека приговорили к ужасной, мучительной смерти. Хитрый Ямен перевел его слова так, как ему это было выгодно, и теперь несчастный принц, которого Кейн никогда не видел раньше, корчится в судорогах под ножами палачей на рыночной площади.
— Сула, — сказал он, — как эти люди сами себя называют?
— Ассирийцы, бвана, — ответил раб, не отрывая горящих глаз от дикой кровавой сцены внизу.
4
В последующие дни Сула время от времени
«Жизнь раба у ниннитов тяжела», — сказал Сула, и Кейн в этом не сомневался — достаточно было увидеть следы от плети, дыбы и выжженное клеймо на теле юноши. Время нисколько не смягчило жестокий дух ассирийцев, не укротило их ярость, и они так и остались проклятьем Древнего Востока.
Кейн хотел узнать, как этот древний народ появился в Африке, но Сула больше ничего не мог сказать. Они пришли с Востока очень, очень давно—вот все, что ему было известно. Но теперь англичанин понял, почему их черты лица и язык показались ему знакомыми, — они были семитского происхождения. Внешность этих людей несколько изменилась со времен их переселения в Месопотамию, но многие из их слов имели несомненное сходство с еврейскими словами и выражениями.
Кейн узнал от Сулы, что не все жители города были одной крови. Они не смешивались с рабами, а если такое и происходило, то ребенка от подобного союза немедленно умерщвляли. Господствующей ветвью, поведал Сула, были ассирийцы, но здесь жили и представители других народов — как простые люди, так и знатные, называвшие себя арбиями. Они похожи на ассирийцев, но кое в чем отличаются от них.
Среди жителей города были еще калдии — в основном маги и предсказатели. Ассирийцы относились к ним с некоторым пренебрежением. Шем, как сказал Сула, принадлежит к ветви эламитов, и Кейн припомнил, что это название он встречал в Библии. Их немного, но они сильны и жестоки, и жрецы используют их для наказания провинившихся. Сула и сам пострадал от рук Шема, как, впрочем, и все остальные рабы в храме.
Это был тот самый Шем; золоченый ключ на его поясе так много значил для Кейна, мечтающего о свободе. Но бритоголовый стражник никогда не подходил близко к пленнику, если только его не сопровождали солдаты с копьями наперевес.
Не было ни одного дня, когда бы Кейн не слышал ударов плетью и диких воплей рабов, которых или нещадно хлестали, или ставили раскаленное клеймо, или заживо сдирали с них кожу. Нинн оказался сущим адом, в котором правили демонический Ашшур-рас-араб и его угодливый и хитрый помощник, жрец Ямен. Сам король считался верховным жрецом, как и его королевские предки в древней Ниневии. Внезапно Кейн понял, почему они называют его персом, —
Дни проходили один за другим, а в жизни Кейна ничего не менялось — он по-прежнему оставался пленником ниннитов. Больше ни разу ему не пришлось быть оракулом в храме.
Но вот однажды привычная череда дней нарушилась. Кейн услышал, как громко затрубили рожки на городской стене, запели литавры и зазвенела сталь на улицах. До его слуха донеслись топот ног и возбужденные крики людей. Выглянув в окно, Соломон увидел несущуюся по плато огромную толпу полуобнаженных чернокожих. Наконечники их копий сверкали на солнце, разноцветные страусиные перья на их головах развевались по ветру, а их громкие боевые кличи отчетливо доносились до слуха Кейна, несмотря на большое расстояние.
В комнату с горящими глазами вбежал Сула.
— Это мой народ! — взволнованно крикнул он. — Они идут против людей Нинна! Мои люди — воины! Богата — полководец, Катайо — король. Военные вожди нашего племени завоевывают себе славу силой своих рук, и если найдется какой-нибудь человек, который может убить военного вождя голыми руками, то он занимает его место и сам становится военным вождем. Так Богата стал полководцем, и пройдет еще немало дней, прежде чем кто-то сможет одолеть его голыми руками, потому что он сильнее всех на свете.
Кейну представилась прекрасная возможность наблюдать из своего окна за событиями в городе и даже за его пределами, потому что его комната находилась на самом верхнем этаже храма Баала. Вскоре туда торопливо вошел Ямен в сопровождении бритоголового Шема и других эламитов. Не приближаясь к Кейну, они направились к одному из окон и выглянули наружу.
Огромные ворота широко распахнулись, и ассирийцы маршем вышли из города навстречу врагу. Кейн смог приблизительно подсчитать, что их было не меньше полутора тысяч человек; еще триста солдат осталось в городе, не считая личной гвардии короля и стражников.
Соломон увидел, что войско ниннитов разделилось на четыре части: центральная, состоявшая примерно из шестисот человек, выдвинулась вперед; с флангов ее прикрывали две группы по триста человек каждая, а оставшиеся три сотни расположились позади центральной группы, между флангами, так что весь строй представлял собой следующую картину.
Ассирийцы были вооружены копьями, мечами, булавами и короткими тяжелыми луками. За их спинами висели колчаны с ощетинившимися стрелами — острыми и длинными.
Нинниты вышли на равнину в совершенном порядке и остановились, ожидая приближения нападавших. Кейн подсчитал, что чернокожих воинов было по меньшей мере тысячи три, и даже с довольно большого расстояния он смог разглядеть, что они великолепно сложены, полны сил и отваги. Но должного порядка и умения вести военные действия у них не наблюдалось — сулы представляли собой несущуюся вперед огромную беспорядочную толпу. Из строя ниннитов им навстречу полетел град стрел; их щиты из бычьей кожи оказались пробиты, словно бумажные.