Холод, пиво, дробовик
Шрифт:
— Тут незаконная свалка, — указал на одну из них Гельман. — Что ты ржешь? Знаешь, какие штрафы за это? Хлебное место.
— Вот не сомневаюсь даже.
— Здесь и здесь хутора из разряда «не беспокоить», но вот этот шальной. Мы его потихоньку разрабатываем на предмет грабежей на трассе. Доказательств нет, как только будут — прикроем лавочку.
— А пока берете деньги?
— Сами себе могилу роют, — подтвердил Гельман. — Жилин с ними дела не ведет с гарантией, мы бы знали. Смотри, они совсем рядом с трассой. А вот дальше, — провел он ладонью над картой, — дальше вотчина
Артем переписал на вырванный из ежедневника листок координаты последней точки и пояснил:
— Служебную карту твой сосед получил, там сетка такая же.
— А что про хутор скажешь?
— Ничего, — прямо ответил Гельман. — Место глухое, проблем с ними никогда не было. Почему не хотят, чтобы к ним патрульные захаживали, — понятия не имею. Но просто так деньги никто платить не станет.
— А вот скажи мне, друг любезный, — прищурился я, — если Коля вдруг бы уломал своего непосредственного начальника поспособствовать расследованию, мы бы на эту точку вышли?
— Смеешься? — фыркнул Артем. — Лихачев человек новый. Полезный и авторитетный, но чужой. Он, может, о чем-то и догадывается, но догадываться и знать наверняка — две большие разницы. Ты меня понимаешь?
— Нем как рыба.
— Фактически, — продолжил Гельман, — всей информацией владею только я. У нас ведь не какая-нибудь «коза ностра» с доном во главе, каждый под себя гребет. Каждый сам договаривается и деньги себе в карман кладет. А я просто слежу, чтобы конфликтов не было, и снимаю процент в кассу взаимопомощи. Касса взаимопомощи, Слава, — так это называется. И если кто-то решит прикрыть лавочку, он очень сильно удивится, сколько патрульных выразит недовольство уровнем оплаты своего столь опасного труда. Но на самом деле — никто и не станет этого делать. Почему, думаешь, Дружина до сих пор на себя эти потоки перекинуть не попыталась?
— Даже думать об этом не хочу, — отмахнулся я, поднимаясь из-за стола. — Не будет у тебя неприятностей?
— Мы не торгуем неприкосновенностью. Если кто-то наследил и за ним пришли — это его проблемы, не наши. А раз ты этой точкой заинтересовался — значит, наследили. И если придет вызов на ближайший опорник, никто вам и слова не скажет. Оформят, как полагается. Иначе и до полного беспредела с удельными вотчинами дожить недолго. А это для бизнеса плохо, знаешь ли.
— Отлично, когда сможешь документацию на здание штаба прислать?
— Сделаю на днях.
— Как сделаешь, в банк поеду насчет кредита договариваться.
— Супер! — Артем встал и протянул руку. — Всегда знал, что могу на тебя рассчитывать!
— Не сомневайся даже! — улыбнулся я и спросил: — Позвоню от тебя?
— Разумеется!
Дмитрий на своем пикапе подъехал минут через пятнадцать, когда свежий воздух и легкий морозец уже немного прочистили голову, но и так в машине немедленно запотели окна, стоило только мне забраться в салон. Пришлось включать обдув на полную мощность.
— Коля никуда не умотал? — спросил я, разваливаясь на сиденье.
— Нет, с Саней возятся. Какую-то беду очередную изобретают.
— Вот и отлично. Похоже, я узнал, где держат Платона…
Клондайк.
4 января
Хмель вернулся совсем скоро, звать в бар не стал, а спустился к нам в подвал, вместе с Дмитрием.
— Записывай координаты, — сказал он, вынимая бумажку из кармана.
— Координаты чего?
— Хутор там. Если Платона вообще держат поблизости, то именно на нем.
Я выудил из своей сумки карту, развернул на столе, пробежался острием карандаша по координатной сетке, нашел квадрат, в квадрате значок.
— И это база Жилина, так? — уточнил я, ткнув в условное обозначение неподалеку, километрах в пяти.
— Она самая.
— Хорошо, — я выдохнул с ощущением некоего облегчения.
Гарантий никаких, понятное дело, но когда что-то укладывается в твою логическую схему — это вселяет надежды.
— А что по месту сказали? Людей там много?
— Нет. И сидят тихо, — ответил Хмель.
— Понятно. Должны справиться. Должны, — это я уже больше сам себя убеждал. — И нам еще один человек нужен, — сказал я. — Слава, ты свое за забором отбегал на год вперед, я думаю. Да и сопьешься, если с нами поедешь. — Прошлый выезд Хмель продержался на смеси самогонки с экомагом. — Нам нужны четверо — двое на вход, один на прикрытие и руль. Войдем мы с Дмитрием, Саня прикроет, руль нужен. Ивана можно привлечь? Или я могу у Диего человека попросить, он не откажет.
Хмель задумался ненадолго, затем спросил:
— Что Ивану пообещать взамен можно? Он ко мне в бар работать пришел, как-то уже неудобно его на наши дела подписывать.
— Просто заплатить можем. Или, например, пригнать ему машину в рассрочку… когда Платон будет снова с нами, — усмехнулся я. — Будет ездить на ней и девам знаки делать в окошко. «Иннокентий гордится своим либидо, юным девам он делает знаки», — вспомнил я строчку из старой песенки.
— Не жирно ему? — Хмель излишком деликатности блистать не стал.
— Зависит от того, насколько ты его пустишь в свои дела дальше, — пожал я плечами. — Я это как вижу: у тебя мало того что бар, так еще и сверху делишки. Если ты хочешь, чтобы Иван тебя со всех сторон мог прикрыть, — надо давать больше. Если не очень хочешь, чтобы он что-то знал, — лучше было не брать его тогда на Эс-Пэ-Зэ.
— Кстати, машина и мне нужна, УАЗ все, — мрачно сказал Хмель.
— Платонову пока конфискуй, — посоветовал я. — И вообще обратно ее не отдавай, потому что УАЗ погиб в процессе спасения Платона. А себе пусть тащит. И Ивану. Все равно у нас две машины в следующую ходку.
Хмель глубоко задумался. Похоже, мысль конфисковать «эксплорер» Платона ему понравилась. Но потом он все же сказал:
— Машину Платон пусть мне гонит новую. Мне грузы возить, лучше пикап большой. Или фургон. А Ивану сам заплачу, не буду завтраками кормить, чтобы чего не вышло. Как раз чек обналичить надо. — Он кивнул. — Да, так будет лучше. — И с усмешкой добавил: — Потом с Платона стрясу.