Холод, пиво, дробовик
Шрифт:
Черт, снег глубокий, не поймешь вообще, что под машиной… Кузов помят, но не сильно — по снегу катился, он мягкий. Вон мой след, укатал как катком. Крыша немного вмята тоже… но это ногами выдавить можно. Боковые стекла целы, что хорошо. Но сидим по двери.
Что-то вроде мелькнуло в круговерти снега. Вскинул дробовик, но целиться не в кого уже… или показалось… это же не просто буря, тут не только ветер, вихри заплетаются вообще в непонятные фигуры, что угодно привидеться может. Но плечевой упор на всякий случай откинул.
Пошел, выдирая ноги из глубокого снега, по кругу. Когда зашел за машину сзади — опять выругался от всей души.
Столб. Бетонный столб, лежащий на боку, сбитый с опоры, вот ломаный бетон и гнутая ржавая арматура. И «субур» накатился на этот столб так, что лег на него всем брюхом. Вдоль! То есть единственное направление, куда можно машину сдернуть, — это вперед. Лебедкой. А там стена дома в метре. Все! И гусеницы висят, они не касаются твердого, ими не толкнешься!
— Твою в гробину бога душу мать! — повторил я, стараясь хотя бы так сбросить волну накатывающего на меня бешенства. Злости на всех — на бурю, на себя, на тех, кто столбы придумал, на весь, мать его, мир!
Захотелось дать в морду или себе самому, или кому попало, причем так, чтобы…
Из метели выскочила некрупная странная тварь, похожая… на четвероногого паука, наверное, с башкой от неизвестно кого. Тварь странно застрекотала, открыла неожиданно большую пасть с такими же неожиданно большими черными зубами, сделала какое-то отрыгивающие движение — и получила заряд зажигательной картечи прямо в пасть.
Звук выстрела оказался на удивление слабым и глухим в этом круговороте снега, но тварь пасть закрыла, подпрыгнула, завалившись набок, вновь застрекотала, а затем из закрытой пасти вырвались языками пламени. Монстр мелко задергался и тут же затих. Я загнал следующий патрон в ствол. «Пустышка» теперь.
Валить надо отсюда вообще-то. Чего жду? Машину же руками со столба не сдерну.
Дернул к пассажирской двери, стараясь заодно поставить корпус «сабербена» между собой и тем направлением, откуда тварь появилась. Рванул пассажирскую дверь, которая, к радости моей, тоже открылась, выхватил оттуда рюкзак, начал суетясь натягивать его на себя. Без него нельзя, он ведь именно для таких случаев, в дорогу специально рядом положил. Даже на Аляске нельзя из Фэрбенкса выезжать без набора выживания, там даже плакаты на выезде из города висят, об этом напоминают, а уж здесь…
Движение сбоку, едва успел заметить и дернуться в сторону — такая же тварь. И так же «рыгнула», только на этот раз до конца. Что-то мелькнуло в воздухе, стукнуло в стену дома — и там мгновенно возникло круглое пятно заледенелого инея.
Вновь попытка «рыгнуть» — и мой выстрел. Тварь дернуло, половина головы просто исчезла, оставив гладкий ледяной срез. В отличие от огня, тварь это не убило, но меня она потеряла, похоже, потому что закрутилась на месте и получила в бок еще выстрел, опять зажигательной. Несколько струй огня вырвалось из ее тела как горелки, затем она осела набок и как-то вздулась и разорвалась изнутри.
Черт, в дом хотя бы надо!
Снега чуть не по пояс, снегоступы на рюкзаке… потом снегоступы, вон подъезд без двери, метров десять до него, добреду… Попутно красные патроны из висящего на мне бандольеро — и в магазин их. В стволе «пустышка» сейчас, ее долой, дослать, еще красный патрон. Оно лучше работает, тут сейчас Стужа хозяйничает.
У подъезда вывеска «Контора снабжения отделения треста «Шахтстрой» пос. Рудный» — и герб СССР маленький. Когда же этот Рудный сюда провалился?
Узкий коридор, из него опять коридор, в две стороны. Взломанный паркетный пол, выломанные же двери, ни единого окна, снега везде насыпало. В конце коридора лестница наверх. Бегом туда. Ноги скользят на наметенном снегу, в одном из открытых кабинетов, кажется, даже кого-то спугнул, но спугнутое на меня не кинулось.
Древняя лестница с поржавевшими балясинами, на которых лежат трухлявые перила. Тусклый свет из окна на площадке. Нехороший такой мрак. Выудил из подсумка фонарь, прищелкнул к «рельсе» на цевье, зажег. Яркий луч пробил полумрак, сразу как-то веселей стало. Свет и огонь — все в нашу пользу, человеческую.
Легкий топот из коридора — еще тварь забежала следом за мной, замерла — и сдала обратно от луча фонаря.
— Не любишь, сцуко, — пробормотал я.
Наверх. И туда смотреть, и обратно оглядываться, чтобы это плюющееся замораживающим холодом существо не догнало. И чтобы сверху ничего не кинулось, потому что угнездиться в старой конторе что угодно могло, без всяких исключений. Когда-то в похожем месте мы на снежных обезьян наткнулись — уродливых тварей, ни разу не похожих на обезьян, охотящихся стаями и рвущих в клочья кого угодно за секунды.
Площадка верхнего этажа — под ногами потрескавшаяся желтая «сортирная» плитка, присыпанная снежной крупой, из-за чего на ней скользко как на льду. В коридоре дальше вроде бы никого.
Опять шаги снизу, как когтями. Плюющаяся тварь показалась на площадке ниже, но я уже изготовился, выстрелил сразу. Угодило в голову. Я едва успел нырнуть за дверной проем, когда башку твари разорвало и все стены уляпало серой, пахнущей чем-то вроде сероводорода плотью.
Еще патрон в магазин, дальше по коридору. Тут всего одна комната налево, две маленьких направо и в торце вход в кабинет директора, даже табличка до сих пор сохранилась. Секретарш у директора не было, сразу в кабинет вход, с остатками мебели — сгнившим креслом, рассохшимся столом. Никого. Зато окно прямо на мою машину выходит, они тут в три стороны, эти самые окна. Выглянул, увидел и машину и еще одну тварь, но она почти сразу исчезла за углом соседнего двухэтажного барака.
По коридору за мной вроде бы никто не тянется пока. Попытался закрыть дверь в кабинет, и, к удивлению моему, это более или менее получилось. Дверь рассохлась, и ее перекосило, шла туго, но зато и встала прочно в почти закрытом состоянии, так просто не ворвешься.
Уже и на меня начинает давить. Выудил из мародерки пробирку с тяжелым, словно свинцовым, алхимическим порошком и, высыпая его через трубку в пробке, очертил им круг, получившийся на удивление ровным. Давление сразу спало, как отлило. Затем достал чарофон, пробежался по меню, активировал защиту от магического излучения. На минимуме — черт знает сколько тут сидеть, пусть аккумулятор дольше проработает, это для него нагрузка. А вместе с кругом он и так потянет, наверное. Затем скинул рюкзак, выудил флягу с водой, закинулся двумя горошинами экомага. Чувствительность чувствительностью, но мутации никто не отменял пока. Подумав, добавил третью: черт знает что за дозу я хапнул.
Так, с патронами что? Пятьдесят в бандольеро… было, уже сорок семь… из них зажигательных… семнадцать осталось. Не очень. Еще тридцать в рюкзаке, из них зажигательных десяток. И десять вот этих «сверхновых», которые я для испытания купил. Испытать? Не сейчас. Но в бандольеро штучки три воткну, вместо «тормозов»… только разместить правильно, потому что гильза в них черная, и у обманок тоже черная.
Убедившись, что на меня прямо сейчас никто не кидается, выбросил все патроны из дробовика и быстро перезарядил его заново, на этот раз только зажигательными, получив две свободных «пустышки». Потом вытащил десять таких из патронташа и затолкал в него оставшийся десяток зажигательных. Чуть лучше. Теперь двадцать семь.