Холодная луна
Шрифт:
– Вы не верите мне. Вы считаете меня лжецом. В момент совершения преступления меня там не было.
– Я вовсе не считаю вас лжецом. Но вы могли видеть нечто такое, что может оказаться нам весьма полезным. Что-то такое, что вы сами не считаете важным. Дело в том, что я стараюсь помочь людям вспомнить то, что они могли забыть. В этом заключается существенная часть моей работы. Давайте еще разок пройдемся по событиям вчерашнего вечера, и, может быть, что-то вам и вспомнится.
– Я ничего не видел. Я просто потерял деньги. И все.
– Давайте все-таки вернемся к вчерашнему вечеру. И не будем торопиться. Вы работали у себя в офисе. «Стенфелд бразерс инвестментс». В здании Хартсфилда.
– Да.
– Весь день?
– Весь.
– В котором часу вы ушли с работы?
– В семь тридцать. Возможно, чуть-чуть раньше.
– И чем вы занимались потом?
– Пошел в «Ганновер» выпить.
– На Уотер-стрит, – добавила она. Они должны постоянно гадать, что вам о них известно.
– Да. Вчера там был вечер «Мартини и караоке». Они называют такие вечера «Мартьюни». Так же, как мелодии.
– Очень остроумно.
– Я там встречаюсь с ребятами. С друзьями. Близкими друзьями.
По реакции Кобба Кэтрин поняла, что он хотел что-то добавить. А возможно, просто ожидал от нее вопроса о том, как их зовут. Готовность тотчас предоставить алиби, как правило, является одним из надежных свидетельств возможного обмана. Люди такого плана часто склонны полагать, что достаточно предложить доказательства своей невиновности, и полиция не станет их проверять, или что сотрудники полиции недостаточно умны, чтобы догадаться, что факт выпивки с друзьями в 8.00 не исключает возможности участия в воровстве в 7.30.
– Когда вы ушли оттуда?
– В девять или около того.
– И отправились домой?
– Да.
– В Верхний Ист-Сайд.
Кивок.
– Вы сели в обычное такси или наняли лимузин?
– Конечно, нанял лимузин, – отозвался Ари с едким сарказмом. – Поехал на метро.
– С какой станции?
– С «Уолл-стрит».
– Как вы шли туда?
– Осторожно, – ответил Ари с ироничной улыбкой. – Было скользко.
Кэтрин тоже улыбнулась:
– Каким путем?
– Я шел по Уотер-стрит, затем через Сидар перешел на Бродвей, а потом свернул на юг.
– Расскажите мне поподробнее об этом участке Сидар-стрит.
– А что рассказывать? Ничего жуткого я там не видел – ни убийц, ни маньяков, ни привидений. В такое время она обычно безлюдна. Я замерз. И потому ни на что особенно не обращал внимания.
– Не было никаких машин?
– Вроде бы нет. А почему вы спрашиваете?
– Знаете, память иногда нас очень сильно подводит или играет с нами странные шутки, – ответила Кэтрин. – Итак, вы идете по Сидар-стрит, проходите мимо переулка. И не видите ничего необычного?
– Нет, ничего. – Он бросил взгляд на три золотых кольца на двух пальцах Кэтрин и серебряные сережки в виде дельфинов.
– Именно там вы и потеряли свои деньги. Как это произошло? – В ее тоне и вопросах не было совершенно ничего угрожающего, и Ари явно расслабился. Его отношение к ней стало значительно менее агрессивным. Приятная улыбка Кэтрин и ее низкий спокойный голос успокаивали.
– Насколько я помню, они выпали у меня из кармана, когда я вытаскивал проездной на метро.
– Напомните, пожалуйста, сколько их там было?
– Триста.
– Ого!
– Вот именно, ого…
Кэтрин кивнула на пластиковый пакет с деньгами и зажимом.
– Кажется, это произошло сразу же после того, как вы их взяли из банкомата? Самый неприятный момент для потери денег, правда?
– Правда. – Кобб изобразил на лице кислую улыбку.
– Во сколько вы вошли в метро?
– В девять тридцать.
– Не позже, вы уверены?
– Абсолютно. Я уже на платформе посмотрел на часы. Если уж быть совсем точным, то в девять тридцать пять. – Он посмотрел на часы, большие, золотые, фирмы «Ролекс», тем самым, по-видимому, желая подчеркнуть, что такие дорогие часы не могут врать.
– А потом?
– Вернулся домой, поужинал в баре неподалеку. Жена моя сейчас в отъезде. Она адвокат. Занимается юридическими вопросами финансовой деятельности частных компаний.
– И когда вы пришли домой?
– Около одиннадцати. Им ведь сказала консьержка. – Вновь кивок в сторону Селлитто. – Но они все равно не верят.
– Давайте вернемся на Сидар-стрит. Она была освещена? Люди возвращались домой?
– Нет. Там только офисы и магазины. Жилых зданий там нет.
– И ресторанов тоже нет?
– Есть несколько, но они работают только днем в обеденное время.
– Какое-нибудь строительство в окрестностях?
– На южной стороне улицы ремонтируется дом.
– Был ли кто-нибудь на тротуарах?
– Никого.
– Какие-нибудь машины, которые ехали подозрительно медленно?
– Не заметил, – ответил Кобб.
Кэтрин чувствовала, что остальные присутствующие внимательно следят за ней и Коббом. Они явно с нетерпением ждали – как и большинство зрителей в подобных ситуациях – главного «момента признания». Кэтрин старалась не обращать на них внимания. Для нее не существовало никого, кроме нее самой и допрашиваемого. Она находилась в своем собственном замкнутом мире – в «зоне», как выразился бы ее сын Уэс.
Она просмотрела сделанные записи, после чего закрыла блокнот и сменила одни очки на другие, так, словно переходила от очков для чтения к обычным. На месте больших круглых стекол и оправы пастельного цвета появились маленькие квадратные стекла и черная металлическая оправа, отчего вид у Кэтрин сделался по-настоящему хищный. Она называла их «очками Терминатора». Кэтрин подвинулась ближе к Ари. Кобб скрестил ноги.
Более резким тоном, чем раньше, она спросила:
– Ари, где вы на самом деле взяли эти деньги?