Холодная война – глубины океана…

Орлов Борис Александрович

II

1955 год

Я родился, когда еще пепел войны не остыл. Дети в роще играли немецкой простреленной каской. В пол, как в колокол, бил скорбно старый костыль — Инвалид шел в худой гимнастерке солдатской. Улыбались на стенах слегка пожелтевшие фото Непришедших солдат — между хмурых икон. Пьяно вскрикивал в чайной: «В атаку, пехота!» Одноногий печник, вспоминая штрафной батальон. В почерневшей избе хрипло хлопали

шкафчика дверцы, В ней старуха жила, пыль сметая с военных картин. И позднее я понял ранимым мальчишеским сердцем, Почему в деревнях больше женщин и меньше мужчин.

Отцу

Из калитки ты шагнул в войну С легкою котомкой за плечами. И, как предки к правде в старину, Шел по ней и днями, и ночами. В поисках всемирной тишины Укрощал безжалостные доты. И в Берлине вышел из войны Через Бранденбургские ворота.

В День Победы

«Танки прут… Их пуля не берет… Взвод в земле… В живых лишь я, сынок! Оставляю Сорок первый год, По России пятясь на восток». Он заплакал… Распахнул окно… Прохрипел, садясь на табурет: «Помни – поражение одно Не забыть и после ста побед!» Отступленье, пепел, плач сирот От отца ко мне приходят в сны. Поминаю Сорок первый год, В семьи не вернувшийся с войны.

Возвращение

Он в хату вошел невесел. – За душу молились?.. Ждали?.. И рядом с иконой повесил На стену свои медали. Друзей поминал. И плакал, Казалось, что мир нереален. И грозно смотрел из мрака С медалей Иосиф Сталин.

Сорок первый год

Сорок первый, хмурый и уставший, В окруженье раненным попавший… Сорок первый, без вести пропавший, Мертвых в спешке не похоронивший, Под Москвой врага остановивший, Ты несешь и горестно, и свято Имя неизвестного солдата.

* * *

Неизвестный солдат. Мы покойных забываем… Они помнят нас! Справедливы солдатские войны, если выполнен точно приказ. Всех погибших помянем достойно, на потомков потом поворчим. Справедливы солдатские войны, а о маршальских… мы помолчим.

Высота

Разбитый дот. Осколочный металл. Война давно ржавеет в катакомбах. Вслепую здесь похоронил обвал В корнях берез не взорванную бомбу. А соловьи поют. Земля в цвету. Среди травы разбросаны ромашки. Березы атакуют высоту, Как моряки в разорванных тельняшках.

* * *

Опустели, как в дождь, бельевые веревки — Нищета. Мы у века живем на краю. Петербургу не выплакать слез Пискаревки И не снять ленинградской блокады петлю. Прячем взгляды в себя, сторонимся друг друга; Как в тугом кошельке, в сердце носим вину Перед теми, кто умер. Мы загнаны в угол. Шулера – словно карты – тасуют страну.

Ветеран

Твой ракетный крейсер на флоте Называли гордо «Варяг». И хранится – свято! – в комоде Корабельный гвардейский флаг. Ты Евангелием от Матфея Зачитался – вокруг нищета. А над якорем багровеет На кокарде – раной! – звезда. Все осмеяно или оболгано Телеящиком – метод не нов. Весел внук комиссара Когана Юморист Абрам Иванов. Нет здоровья и нет заботы Государства… Но ты молчишь! Отобрали скупые льготы — В болтовню упакован шиш. Потерялась на жизнь надежда — У властей винегрет в голове. Ты умрешь под забором коттеджа, Собирая бутылки в траве. Проститутка в прозрачной блузке Усмехнется: «Старик был глуп». И охранник «нового русского» Закопает на свалке труп.

* * *

Играли, дрались, разбирали ворота, Чтоб строить плоты. Жгли костры на реке. Мой первый учитель командовал ротой В штрафном батальоне на Курской дуге. Он был скуп на ласку. Жил в школьной квартире. Он верил, что нужен Советской стране. Как русский апостол, в парадном мундире Верховный висел у него на стене. Тянуло войною из-за горизонта, Но люди устали от прежней войны. Мы дети солдат, возвратившихся с фронта, Мы поздние дети Великой страны. Идеи, иллюзии… Пьяный наместник Нас предал. Теперь все друг другу – враги. Забыты страною победные песни. Учитель в могиле. А мы – штрафники.

* * *

Униженный неряшливым юнцом, Молчит и о войне, и о победе. Как рашпилем, морщинистым лицом Старик шлифует прошлое в беседе. Хотя был ранен, не просился в тыл. Он воевал, чтоб жил народ счастливо. Но обвинен за то, что победил, Он внуком, пившим гамбургское пиво. Мы на суде Истории – истцы: Злом за добро не ожидали платы. В учебниках советские бойцы Для внуков – неизвестные солдаты.

* * *

Дома взрывались. Рожь в полях горела. Накрыло похоронками страну. Из черных репродукторов-тарелок Народ хлебал соленую войну. Качались бомбовозы, словно клецки! Война плыла над крышами жилищ. Соленая от вдовьих и сиротских Слез. Черная от мертвых пепелищ. Смешалось все: бесчисленные беды, Герои, оклеветанный Главком. Войну не расхлебать! Она победой Окончилась, оставив в горле ком.

Доты

Чутко у воды дремали доты: Ни взорвать, ни обойти тропой. Но во тьме отряд морской пехоты Здесь на берег выплеснул прибой. В пляс пускались на скуластых сопках Вихрь огня и вихрь матросских лент. И глубины бережно и робко Принимали траурный брезент. На рассвете в дымке позолоты Корабли ушли от берегов. Пустотой глазниц чернели доты, Словно черепа былых врагов.