Холодная Зима
Шрифт:
Родился в Варшаве в семье польского дипломата (по некоторым данным, родился в польском консульстве Харькова, ул. Ольминского). С 1938 года живет в Канаде, в 50-е годы стал гражданином США и сделал академическую карьеру: закончил университет Макгилла со степенью магистра и Гарвардский университет со степенью доктора политических наук (1953 г.) (докторская диссертация была посвящена формированию тоталитарной системы в СССР), преподавал в Гарварде, в 1961 году перешел в Колумбийский университет, возглавил там новый Институт по вопросам коммунизма (Institute on Communist Affairs).
В
В 1977–1981 годах занимал должность помощника президента США по национальной безопасности в администрации Картера. Являлся активным сторонником секретной программы ЦРУ по вовлечению СССР в дорогостоящий и по возможности отвлекающий военный конфликт, о чем после начала Афганской войны написал президенту Картеру: "Теперь у нас есть шанс дать Советскому Союзу свою Вьетнамскую войну". В период президентства Клинтона Бжезинский являлся автором концепции расширения НАТО на Восток.
В настоящее время является консультантом Центра стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studie) и профессором американской внешней политики в Школе современных международных исследований Пола Нитце (School of Area and International Studies) при Университете Джонса Хопкинса в Вашингтоне, член совета директоров Национальной поддержки демократии (National Endowment for Democracy), член организации "Freedom House", член Трёхсторонней комиссии (Trilateral Commission), член Американской академии гуманитарных и естественных наук (American Academy of Arts and Sciences), сопредседатель Американского комитета за мир в Чечне.
Москва
Набережная Москвы-реки
26 августа 1978 года
— Значит, говоришь «Грузин» ему псевдо присвоили…
— Псевдо? — непонимающе спросил я
— Псевдоним. Агентурную кличку — усмехнулся генерал — а этот …
— Беляковский — подсказал я
— Вот-вот. Беляковский. Он чем-нибудь был похож на грузина?
— Да нет …
— Значит, с ним специалист работал — сказан генерал Горин
— Почему вы так думаете? — недоуменно спросил я
— Видишь ли… У каждого опера по несколько агентов, от десятка и больше. А у хороших — и по несколько десятков. Помнить псевдоним каждого — сложно. И тогда идут на ухищрения, чтобы упростить. Например, Беляковскому могли присвоить псевдоним «Белый» или «Заяц» — чтобы лучше запомнить. Конечно, если бы кто из моих так сделал, я бы голову отвинтил за такие вот … упрощения. Потому что контрразведчик может установить
— И что же мне теперь делать? — спросил я
— А что, ты думаешь, что надо что-то делать — генерал повернулся, испытующе посмотрел мне в глаза
— Ну… да.
— А зачем?
— Ну… — я задумался, а и в самом деле, зачем — понимаете… я не могу так это оставить. Я должен узнать, что случилось на самом деле. Должен, понимаете… Я не знаю, как это объяснить…
— Знаешь… — после долгого молчания сказал генерал — я тебя знаю не первый год … И с твоим отцом с войны знакомы. Ты … достойный сын, своего отца, знай это. Давай свой фоторобот, попытаюсь разобраться, что к чему. Через пару дней я тебя найду…
Картинки из прошлого
Ирак, Багдад
10 февраля 1963 года
Реактивные истребители-бомбардировщики, поднявшиеся с базы ВВС Хабания в плотном строю шли над Багдадом. В центре города они совершили красивый разворот, и зашли на цель. Четыре маленькие капли отделились от самолетов и понеслись к земле. Еще через несколько секунд громовой разрыв четырех полутонных бомб сотряс израненный город.
Министерство вело бой уже два дня. Расположенное в самом центре Багдада, оно не было взято путчистами с наскока и теперь огрызалось автоматным и пулеметным огнем. Узкие улочки не позволяли подвести танки и открыть огонь прямой наводкой, поэтому оно до сих пор держалось. Но самолеты… От самолетов скрыться было невозможно.
Три бомбы попали прямо в министерство, четвертая ударила аккурат в гущу верных путчистам солдат Багдадского гарнизона, разметав их тела. Тем не менее, оставшиеся в живых радостными криками и стрельбой в воздух приветствовали бомбежку…
Когда три взрыва сотрясли старое здание, премьер-министр Ирака генерал Абдель Керим Касем инстинктивно вжал голову в плечи, ему показалось, что здание сейчас обрушится, похоронив под собой своих защитников. Стены содрогнулись как при землетрясении — но здание устояло, англичане строили на века. Все комнаты и коридоры были забиты поднявшейся при взрыве пылью.
Сидеть здесь нельзя. Иначе так и погребут под развалинами. Проверив висевший на плече автомат, Касем выскочил в коридор, где и наткнулся на полковника Хаббаса, своего заместителя еще по тем, армейским временам, одного из тех, кто остался верен генералу до конца. Рваная форма, перепачканная пылью и кровь, то ли своей то ли чужой, безумный взгляд, намертво зажатый в руках автомат…
— Что происходит?
Хаббас смотрел на своего шефа, не понимая вообще, о чем тот говорит. Контузия …
— Что происходит? — встряхнув Хаббаса, крикнул Касем