Холодная Зима
Шрифт:
— Если увидишь бабку — спасибо и до свидания…
— Может, сам понятых поищешь тогда? — огрызнулся второй ОБХСС-ник
Поднялись на второй этаж, все передо мной плыло как в тумане. Подойдя к обитой натуральной черной кожей двери, Дмитрий уверенно нажал на крохотную кнопку звонка. Я отступил в сторону.
— Кто там? — раздалось через несколько секунд
— Откройте, милиция! — произнес сакраментальную фразу Дмитрий
За дверью воцарилась тишина
— Еще не хватало, если дверь придется ломать — пробурчал Дмитрий, и в этот момент дверь распахнулась.
— Чем обязан, товарищи? — на пороге стоял сам Зиновий Ефимович Беляковский, директор горпищеторга Москвы (Были такие структуры, заведовавшие всеми продовольственными магазинами в городе. Воровали там по черному — прим автора) невысокий, лысый, крепкий. Почему-то он был одет так, как будто собирался выйти на улицу. Его глаза в долю секунды пробежались по Дмитрию, перескочили на меня, тут он вздрогнул, но вида не показал и почти сразу взял себя в руки.
— Милиция, товарищ Беляковский — Дмитрий отработанным движением раскрыл красную корочку с золотым тиснением "МВД СССР" — Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности. Давайте, пройдем в квартиру.
Сзади, на лестнице, уже раздавались голоса — поднимался второй ОБХСС-ник с понятыми.
— А чем, простите, обязан?
— Пройдемте в квартиру, там и поговорим — Дмитрий двинулся вперед и Зиновий Ефимович отступил, пропуская нас в квартиру. Следом, не поднимая глаза, как нашкодивший пацан, прошел я. Хлопнула дверь…
— Зиновий Ефимович! — оказавшись в большой комнате, где я еще недавно ужинал с родителями моей потенциальной жены, Дмитрий сразу взял быка за рога — мы должны провести у вас обыск. Вот постановление о проведении обыска, подписано прокурором города Москвы. Распишитесь здесь.
— Бред какой-то. Расписываться не буду — проговорил Беляковский. Либо он невиновен, либо великолепно играет — лично я бы ему поверил.
— Ваше право — пожал плечами Дмитрий — понятые, внимание. В вашем присутствии будет производиться обыск. Разъясняю вам, что в соответствии со статьей сто тридцать пять УПК РСФСР понятой обязан удостоверить факт, содержание и результаты действий, при производстве которых он присутствовал. Понятой вправе делать замечания по поводу произведенных действий. Замечания понятого подлежат занесению в протокол соответствующего следственного действия. Права и обязанности понятого вам понятны?
Оба понятых — необъятная тетка лет сорока и старый седой дед, кивнули
— Тогда распишитесь в протоколе, что права и обязанности понятого вам разъяснены — Дмитрий с силой пихнул меня локтем, и только тогда до меня дошло, что вообще то я должен еще и протокол следственного действия писать. Непослушными руками я перебрал бланки в портфеле и достал бланк протокола обыска.
— Где расписаться — понятые уже стояли у стола
— Вот здесь … — я ткнул ручкой в нужное место
— Да, кстати — продолжил Дмитрий — прошу заметить, что с постановление прокуратуры о производстве обыска товарищ Беляковский ознакомился, но расписаться отказался. Вы, как понятые должны присутствовать в том месте, где производится обыск и внимательно наблюдать. Если мы найдем что-то — то сразу предъявим это Вам. Понятно?
Понятые снова кивнули
— Приди в себя — прошипел Дмитрий, снова пихнув меня кулаком, и громко продолжил — товарищ Беляковский, вам предлагается перед началом обыска добровольно выдать все имеющиеся у вас вещи, запрещенные к гражданскому обороту. Например — оружие, наркотики. Желаете, что-нибудь выдать?
Беляковский отрицательно покачал головой.
— Выдать не желаете — констатировал Дмитрий — тогда приступим. И последний вопрос, перед тем как мы собственно приступим к обыску. Все ли вещи, деньги и ценности, находящиеся в этой квартире принадлежат вам? Если нет — то укажите, какие именно вещи вам не принадлежат и кому они принадлежат, если не Вам?
— Конечно, все — возмущенно сказал Беляковский — а кому еще может принадлежать то, что находится в моей собственной квартире? Конечно, мне.
— Хорошо. Тогда приступим.
Обыск — это одно из самых сложных следственных действий. В милиции есть настоящие специалисты по обыскам, которые буквально нюхом чуют, где что спрятано. Как говорил нам Григорий Петрович, преподававший криминалистику, нельзя научиться обыскивать. Кому-то это дано, а кому-то нет. Конечно, старый спец, работавший еще при Сталине, маленько преувеличивает. Но то что, специалисты по обыскам буквально чуют, где что спрятано — это есть такое.
Обыскивать лучше всего по часовой стрелке, начиная от двери. На криминалистике нам показывали примерно пятьдесят типичных мест, где преступники, что-либо прячут, кроме того, у каждого почерк свой. Пропускать нельзя ничего. Кроме того, грамотный следователь обычно во время обыска либо сам наблюдает за подозреваемым, либо поручает кому-то делать это. Дело в том, что когда сотрудники, делающие обыск приближаются к тому месту, где что-то сокрыто — подозреваемый обычно начинает нервничать. И если эти реакции, часто неосознанные, подметить — то сразу понятно, на какие места, на какую книгу в книжной полке, например, надо обратить особое внимание. По идее наблюдать за подозреваемым во время обыска должен был я — но мне было в этот момент ни до чего и я вообще боялся даже глаза поднять на Зиновия Ефимовича.
— О как! — внезапно раздался голос Дмитрия, и я аж подпрыгнул на стуле — понятые, внимание!
Я впился глазами в Дмитрия, который с торжествующим видом вытащил из книги тонкую пачку зеленоватых купюр. Доллары!
— Итак. В вашем присутствии, товарищи понятые, мы нашли раз-два…..- двадцать две. Двадцать две банкноты номиналом сто долларов каждая. Итого две тысячи двести долларов. Заносим… в протокол.
Дмитрий положил веер зеленых купюр передо мной, я начал записывать в протокол.
— Подбросили. Подбросили… Это не мои — на Зиновия Ефимовича было страшно смотреть, он сразу как-то посерел — это провокация!
— Разберемся, товарищ Беляковский! — уверенно сказал Дмитрий — пока товарищ следователь пишет протокол, мы еще поищем.
Но больше мы ничего не нашли. Пара золотых цепочек, несколько колец, сберкнижки, двести сорок семь рублей наличными. И все.
В прокуратуре, куда мы приехали уже совсем потемну, было оживленно. Мы приехали предпоследними, шеф и еще две бригады вернулись, оставалась еще одна. Все оживленно переговаривались, шутили, кто-то писал какой-то документ, пристроившись на краешке стола — видимо дооформлял протокол.