Холодно-горячо. Влюбленная в Париж
Шрифт:
— Хочешь, встретимся в спокойной обстановке? Ты свободна завтра на второй перемене?
Свидание! Уже один телефонный звонок мне домой был целым событием, а просьба о свидании превосходила все мои самые смелые ожидания.
— Кажется, у меня нет никаких особых дел, — ответила я, пытаясь скрыть панику. — А где мы встретимся?
— В библиотеке. Устраивает?
— Хорошо.
Я торопливо повесила трубку, чтобы он не успел заметить моего волнения.
Глава 8
Часы на террасе Koнтрэскарп показывали семь. Жюльен скорее всего куда-то уехал —
Меня уже предупредили, что французы недостаточно пунктуальны. Однако я все равно не могла избавиться от беспокойства. Может быть, у Жюльена какие-то затруднения? Или он попал в аварию? Или вообще забыл о нашем свидании? Может быть, решил, что обойдется без меня? Впрочем, я даже не была уверена в том, что смогу его узнать. Я пыталась восстановить в памяти его черты, но без особого результата. Дело принимало почти анекдотический оборот.
Люди, пришедшие после меня, уже ушли. Я спрашивала себя, что думают официанты об этой растерянной иностранке, ждущей непонятно кого. Их безразличие казалось мне подозрительным; наверняка они исподтишка наблюдали за мной с холодным любопытством.
В семь тридцать я решила, что Жюльен уже не придет. Я заплатила за кофе и поднялась, как вдруг услышала его голос, окликающий меня по имени. Его силуэт, освещенный со спины, приблизился ко мне.
На нем был светлый пиджак, и выглядел он гораздо более элегантным, чем накануне.
— Хорошо провела день?
От этой непринужденно-дружелюбной фразы вся моя тревога тут же улетучилась. Я забыла все вопросы, которые лезли мне в голову, и всё снова пришло в порядок. Осталось лишь едва ощутимое напряжение. В эту вторую встречу я осознала свое тайное стремление. Мне хотелось нравиться Жюльену.
С некоторым облегчением приняла его идею пойти в кино. Мы просмотрели раздел повторных фильмов и остановили свой выбор на «Восьми с половиной» Феллини. В Токио я отказалась от просмотра этого фильма, обескураженная трехчасовой очередью. Жюльен видел его уже много раз, но никогда не yпускал случая пересматривать киношедевры.
Мы пошли в кинотеатр пешком, а по окончании сеанса отправились в итальянский ресторанчик, чтобы вновь погрузиться в атмосферу феллиниевской веселости. Когда мы, наконец, решили отправиться по домам, выяснилось, что последний поезд метро уже ушел.
Тротуары вдоль улочек Латинского кварта были узкими, и наши плечи постоянно соприкасались. Эти короткие контакты, пусть даже случайные, вызывали у меня лихорадочную дрожь. У входа в подземный переход Жюльен положил мне руку на плечо. Это был обычны защищающий жест, но сердце у меня заколотилось быстрее.
Мы подошли к автомобилю Жюльена, стоявшему в нескольких метрах от площади Контрэскарп.
— Ты меня отвезешь? — спросила я.
Он словно не расслышал вопроса и спросил в свою очередь:
— Поедешь со мной?
Я ждала и боялась этого момента.
Жюльен не стал включать верхний свет — только лампочку у изголовья, и мы остались в бесконечном сумеречном пространстве. Он молчал, словно боялся испугать меня.
Я неподвижно стояла лицом к нему на пороге гостиной. Его лицо было в тени, но взгляд словно обжигал мне кожу. Он тоже не двигался; но я чувствовала его прерывистое дыхание и горячий аромат тела. Чего он ждал? Я не осмеливалась поднять на него глаза, лишь скользила взглядом по границе между очертаниями его силуэта
— Ты очень красивая, — прошептал он.
— Нет… — ответила я автоматически.
Я была настолько не приучена к комплиментам, что могла ответить на них лишь отрицательно.
— Красивая. Я же вижу.
Он неотрывно смотрел на меня, и я чувствовала, как во мне нарастает желание. Однако внешне я продолжала оставаться бесстрастной; мне никак не удавалось преодолеть свою застенчивость.
Жюльен, должно быть, тоже был слегка смущен — вряд ли ему прежде доводилось сталкиваться с такой сдержанной особой. Если бы он только знал, какие страсти кипят под этой невозмутимой оболочкой!
До того момента мои сексуальные опыты, ни слишком многочисленные, ни слишком страстные, всегда сопровождались чувством стыда. Для японского менталитета сексуальность все еще оставалась табу или, по крайней мере, некой тайной, доступной лишь взрослым. Французское выражение «заниматься любовью» не имеет эквивалента в нашем языке — в японских словах, обозначающих любовный акт, нет ничего сентиментального. Кроме того, продажа противозачаточных средств в те времена была официально запрещена, словно внебрачная любовь была противозаконной. Был ли то результат действий некоего лобби среди гинекологов, предпочитающих практиковать подпольные аборты, приносившие им прибыль, или крайне медленной реакцией японского общества на любые нововведения — так или иначе, у молодых женщин не было особой потребности в противозачаточных таблетках, поскольку они сохраняли девственность до замужества.
С другой стороны, индустрия секса процветала в «развлекательных» кварталах всех городов страны. В заведениях, официально именовавшихся «турецкими банями», массажистки оказывали «специальные услуги», а в кафе класса «без ничего» официантки в мини-юбках специально наклонялись, демонстрируя клиентам отсутствие нижнего белья. В таких местах секс был вполне допустим, что являлось частью некоего общественного консенсуса.
Погруженная против воли в эту шизофреническую атмосферу раздвоенности, я не могла выработать у себя откровенный подход к сексуальности. Мужчины робко прятались в «специальных» заведениях, вместо того чтобы открыто проявлять свою страсть. Женщины, оставаясь в положении используемых либо пренебрегаемых, безропотно смирялись со своей подчиненной ролью. Каково было взрослеть среди такого лицемерия? Стыд был у меня в крови, и я никогда не испытывала страсти к своим партнерам — это они всегда меня хотели. Я была уступчивой, это верно. Мною владело любопытство, я чувствовала склонность к любовным авантюрам. Но, соглашаясь спать с мужчинами, которых я не любила, я всегда испытывала чувство вины — меня преследовал стыд за то, что я дала себя использовать.
Не для того ли чтобы вырваться из этого порочного круга, я и хотела уехать во Францию?
Я подняла глаза, чтобы Жюльен смог убедиться в моем желании. Не важно было, что я едва знакома с ним. Не важно, что такая легкая уступчивость оскорбляла нравы моей страны. Наше свидание происходило в мире, где вдолбленные мне с детства правила потеряли всякий смысл. У меня не было никаких причин стыдиться.
Он осторожно обхватил меня за талию и медленно притянул к себе. Я жадно втягивала в себя его запах и на этот раз почувствовала, что теряю над собой контроль.