Холодное блюдо мести
Шрифт:
— И она ничего не объяснила?
— Сказала, что якобы сдала свои склады в аренду кому-то очень выгодно.
— И вы этому поверили?
Я пожала плечами:
— А мне какая разница, что у нее была за цель? Дорохова сказала: «Сдай мне в аренду свой склад на месяц». Я согласилась, тем более что больших партий товара в ближайшее время не ожидала. У меня вообще складов больше, чем нужно, но поскольку мы закупили весь участок прежней базы фабрики кожизделий, то склады я решила пока не ломать.
Я не знала, для чего рассказываю следователю эти подробности, но молчание между нами становилось слишком тягостным. Вот я и торопилась побыстрее ответить на все вопросы и уйти.
— Как вы познакомились с Дороховой?
Мало ли как могут познакомиться женщины в не самом большом городе России, да еще будучи коллегами?
— Мы познакомились на форуме интеллигенции края.
— Поня-ятно.
Больше ему явно было не о чем спрашивать, но он все тянул время, будто не хотел меня отпускать. На свободу или вообще?
Ушла я из прокуратуры с тяжелым сердцем. Только недавно все было вокруг «голубым и зеленым», и вот будто кто-то сглазил.
Откуда пришла характеристика на Сергея? Ясное дело, из Ивлева. Кто ее написал? Федя Михайловский, я отчего-то была в этом уверена. Он и раньше не любил Шувалова, а когда я вышла за него замуж, отрицательный заряд недоброжелательности вырос в несколько раз.
На мгновение показалось, что мы с Сережей и Санькой одни в чужом, враждебном мире, но потом я опомнилась: а мои родители, а Оля с Лешей? То, что в последнее время мы с Кононовыми видимся редко, вовсе не повод считать, что подруга меня забыла. Надо будет перед отъездом позвонить, поговорить. Рассказать о неприятностях, которые на меня свалились.
Мне казалось, незаслуженно.
Незаслуженно? Это как посмотреть. Разве я не лишила мужа неизвестную мне Наталью Шувалову? Разве не ответила отказом хорошему человеку Федору Михайловскому, который даже назначил день свадьбы, а потом должен был объясняться с близкими, почему она не состоялась? А если он в самом деле меня любил, то я нанесла Федору еще и серьезную психологическую травму…
Теперь я на собственном опыте убедилась в точности Сережкиного постулата о том, что за все надо платить.
А еще через день мы с Сережей и сыном улетели на отдых в Сочи, предварительно выдав отпускные Лидии и Ане.
Женщины откровенно обрадовались.
Лида сказала:
— Ох, спасибо, Лариса Сергеевна, так кстати! А то у сестры муж вахтовым методом работать устроился, вернется только через две недели, а у нее в этом году небывалый урожай поздних персиков. Смогу себе варенье наварить, да и поторгуем. Персики — фрукт выгодный.
Аня тоже обрадовалась. Она сообщила по секрету, что как раз познакомилась с потрясающим мужчиной и из-за него запустила учебу в университете. Теперь у нее будет достаточно времени, чтобы избавиться от хвостов и заняться личной жизнью.
Так что наш отъезд всех облагодетельствовал. Кроме мамы, которую я попросила поливать цветы в моей недавно построенной оранжерее.
— А то, может, поживете с отцом у нас, пока мы будем в отъезде?
— А мои цветы?
У мамы было всего три горшка с цветами.
— Соседка польет.
— А что, Сережа, — сказала мама отцу, — может, и правда, поживем как буржуи? У них с этой «тарелкой» сотня программ, а мы, как двадцать лет назад, только первую и вторую программы смотрим.
В общем, хозяйственные дела уладились довольно легко, хорошо бы и остальные так же. Но об этом оставалось только мечтать.
А в Сочи было тепло и солнечно. Мы с Сережей попробовали даже окунуться, но море все же было холодновато, так что пришлось плавать в бассейне с морской водой.
Особенно удобным было то, что в доме отдыха, где мы остановились, работала группа профессиональных воспитателей, которые занимались с детьми, в то время как их родители ходили на экскурсии или просто хотели развлечься.
Мы вначале боялись, что Санька — типичный домашний ребенок — побоится остаться один с незнакомыми тетями и детьми, но ничуть не бывало. Ребенок с первых шагов будто попал в сказочный мир, где ему ничего не запрещалось. Он мог кататься на машине, плавать на резиновой лодке по небольшому бассейну, на полметра заполненному водой, играть в футбол легкими надувными мячами и падать на пушистый ковер, на котором невозможно было ушибиться.
Безопасность игровых помещений была отлично продумана, так что ребенок никак не мог нанести себе вреда ни игрушкой, ни на мини-аттракционе. Упав, например, с шагающего на месте большого верблюда.
— Сам бы играл, да люди засмеют, — вздохнул Сергей, когда мы оставили сына в развлекательном центре и пошли прогуляться по городу; ребенок на наш уход даже не обратил внимания.
А я все-таки не могла переключиться на какой-нибудь другой предмет для разговора, кроме как случившаяся с нами неприятность.
— Неужели и правда характеристику из Ивлева давал тебе Михайловский? — сказала я. — Следователь готов был немедленно тебя арестовать. Я не ожидала, что он такой непорядочный.
— Скучает майор, — пожал плечами Сергей. — Дочь уехала учиться в Америку, а сам Федя все никак не женится. Вот ему энергию и некуда девать. Решил отомстить.
Наверное, от нервного напряжения, которое никак не хотело проходить, мне показалось, что в спину мне кто-то смотрит. Я обернулась — какой-то мужчина зашел за киоск с газетами. Надо же себя так настроить: мне показалось, что за нами шел Федор Михайловский, который жил и работал в тысяче километров от Сочи.
— Что с тобой? — спросил Сережа. — Ты даже вздрогнула.