Холодное блюдо мести
Шрифт:
— Могу сказать только одно: это был не мой муж.
— Вот видишь, число подозреваемых сразу уменьшилось до шести.
— Ничего не уменьшилось! Где гарантия, что Елену отравил именно говоривший? Может, они поговорили, да и разошлись, довольные друг другом? Быстрова так мало считалась с людьми, что могла наплодить кучу врагов.
— Может быть, — задумчиво кивнула Ольга. — Предлагаешь начать сначала — узнать, кому из гостей смерть Быстровой больше всего выгодна?
— Я уже думала об этом. Может быть, всем, кроме меня. Вернее, если мой муж и Елена имели какие-то отношения, вполне могла и я… в припадке ревности…
— Не говори ерунду… Значит, основной версией будем считать все же ту, согласно которой убил говоривший. А попутно проверим остальных. Ведь добавить яд в кофе мог и кто-то из женщин. Так сказать, обидевшись за своего мужчину. Предлагаю все-таки нас из списка подозреваемых исключить. И твоего Сергея тоже.
— А твоего мужа? — изумилась я.
Ольга побледнела, но улыбнулась:
— Я же говорю, есть кое-какие несообразности в его поведении.
— Тогда и Сережка на таком же положении.
— С мужьями каждая из нас разберется отдельно. Строгий допрос с пристрастием, по возможности избегая всяких там эмоций. Итого: нам надо проверить четырех мужчин и двух женщин. Причем, учитывая разговор Быстровой с мужчиной, которого она, похоже, шантажировала, начнем с мужчин. Выбирай, кто первый?
— Андрей! — выпалила я. — Вообще, на мой взгляд, и он, и его жена наиболее подозрительны. Чего, скажи, они так суетились? А уж Елену восхваляли — спасу нет!
— Подозрительные — вовсе не значит виновные, — философски заметила Ольга. — Закон жанра.
— Только вот как мы сможем с подозреваемыми поговорить начистоту? Заявимся в дом и станем расспрашивать? Или возьмем твой газовый пистолет, под угрозой применения оружия свяжем да попытаем горячим утюгом?
— Хохмачка! — неодобрительно покачала головой Ольга. — Послушай, а операм ты это рассказала?
— Что — это?
— Ленкин разговор.
— Признаться в том, что люблю подслушивать? Мало ли с кем она могла говорить…
— Все ясно, из-за таких несознательных граждан у работников милиции низкие показатели раскрываемости преступлений.
— Да ладно тебе! Может, мне Сергею сказать?
— Поздно, Рита, пить боржом.
— Ох и настучит мне Сережка по башке, если узнает!
— Не дрейфь, будет туман — прорвемся!.. Забудь про своего сурового полковника, временно, конечно, а я забуду про своего, с ушами, и давай вместе думать. Итак, наша первая цель — сладкая парочка. Андрюша и Галочка.
— Ага, цель! Мы даже их фамилии не знаем.
— А для чего люди изобрели телефон? — сказала Ольга. Сняла трубку и набрала номер. — Лешенька, сердце мое, как идут дела? — Прикрыла рукой трубку и шепнула мне: — Он сегодня в нашем филиале сидит, на Дорожной… Ну почему сразу — что-то нужно? Разве я не могу проявить нежность? Нет, я не подлизываюсь… Ну хорошо, подлизываюсь. Мне нужен сущий пустяк: ты, случайно, не знаешь фамилию Галины? Ну, той, с мужем которой ты вчера разговаривал? С этими всеми делами я забыла дать ей мой телефон. Она интересовалась компьютерами. Непохоже, говоришь? Вот и я удивилась… Гаврилов Андрей… А отчество? Константинович. Ее отчества ты не знаешь? Ну ладно, спросим у мужа… Ничего я не задумала. Це-лу-ю!
— Ох и здорова же ты врать, Кривенко!
— Моя фамилия Кононова.
— А происхождение дает о себе знать.
— На себя посмотри.
— Так есть у них телефон или нет?
— Он не знает. Ничего, по телефонному справочнику узнаем.
— Хорошо бы Гавриловых оказалось в нем поменьше. Гавриловых в телефонном справочнике было всего шестьдесят восемь… Мы отобрали несколько номеров абонентов с теми же инициалами. В конце концов нам повезло. Трубку взяла Галина. Говорила с ней Ольга, но и я слышала каждое слово.
— Ой, девочки, конечно, приходите! — горячо откликнулась она на нашу просьбу. — Только, если вам удобно, часа в четыре. В двенадцать похороны, я уже в дверях стояла, вернулась… Все-таки мы с Леночкой… — Она всхлипнула, и Ольга быстренько свернула разговор.
— Лар, а ведь эта Галина вовсе не притворяется. Она действительно любила Елену. Вот только за что?
— В каком смысле любила? Как лесбиянка, что ли? Так она замужем. Честно говоря, живьем я ни одной лесбиянки не видела, потому могу судить о них только по американским фильмам. Кстати, и Андрей относился к погибшей не как к посторонней.
— Давай не будем гадать, попробуем все выяснить при встрече, а до тех пор… Не поговорить ли нам еще с кем-нибудь?
— А вот для этого лучше всего тоже пойти на похороны.
— Я не хочу…
— Об этом не может быть и речи — о твоем настроении, нежелании, — этак мы никогда ничего не узнаем. Так ты идешь или нет?
— Что с тобой сделаешь? — недовольно проворчала Ольга, с кряхтеньем выбираясь из-за стола.
— В твоем положении женщины дома сидят.
— Я не такая, как другие.
— Понятное дело, ты особая. Поедем на моей машине?
— Ты еще спрашиваешь! Хочешь усадить беременную женщину за руль?
— Дай Бог, чтобы моя невестка пошла не в свою мамашу, — пробурчала я, усаживая подругу на переднее сиденье.
— Прошу быстро не ехать, а то придется рожать раньше времени.
— Наверняка в твоих романах нет ни слова о беременных следователях… Кого первого допрашивать будем?
— Кого первого поймаем, — беспечно отозвалась Ольга.