Холодное лето 53-го (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Цепь — одно за другим… Я же знал.
Она с надеждой повернула к нему мокрое лицо.
— Лузга, родненький, сделай что-нибудь!
— Меня зовут Сергей! Поняла? — заорал он.
Он удивился. Так бы и ушел он прятаться в лесу, если в остался Лузгой. Но давно забытое имя неожиданно сильно зазвучало в нем.
Идя к деревне, он проверил барабан нагана — там было всего два патрона. Он выругался.
К поляне возвращался осторожно, все еще не решив, какая цель у него. Посмотреть, что и как? Выкрасть
На поляне было движение. Он упал бесшумно, выглянул.
Над телом Вити склонился Михалыч. Вот он на корточках стал искать следы. Нашел и зашагал по следу. Прямо на Басаргина.
Готовясь остановить его и заставить бросить карабин, Басаргин подобрался, но Михалыч вдруг замер, всматриваясь в сторону треснувшей ветки. Посмотрел туда и Басаргин.
Через бор, часто останавливаясь и оглядываясь, брел Копалыч.
Михалыч вскинул карабин и прицелился. Но Басаргин успел выстрелить раньше. Михалыч повалился.
Услышав выстрел и никого не видя, Копалыч обреченно застыл на месте. Но когда увидел идущего к нему Басаргина с карабином в руке, сказал возмущенно:
— Да что это опять за стрельбу устроили?!
— Сейчас и ты будешь стрелять! — зло сказал Басаргин.
Копалыч покачал головой.
Басаргин шел к деревне. Копалыч шагал за ним, не зная, зачем. Лес здесь был темный, с густым подседом, тропа петляла. Из кустов сказали:
— Стой! Брось винтарь!
Помедлив, Басаргин бросил карабин и чуть повернулся, прикрывая от кустов наган, засунутый за пояс. Из-за кустов вышагнул Муха с обрезом, направленным Басаргину в грудь.
Не размышляя, по наитию, Басаргин отчеканил по-немецки:
— Как стоишь, полицейская морда!? Два шага назад! Приказ!
Муха растерялся: лицо мучительно напряглось воспоминанием, взгляд поплыл — и ствол обреза повело в сторону. Этого было достаточно: Басаргин в падении выхватил наган и выстрелил.
— Не умею и не буду, — твердо сказал Копалыч, отдергивая руки, когда Басаргин протянул ему обрез. — Я не стану убивать. Понимаете — это нельзя…
— Не будешь?! Пусть перебьют деревню? Изнасилуют девчонку?! Сменят нам ссылку на вышку?! Им можно? «Око за око» — так учила война.
— Там были изверги.
— А эти?!
Замолчали. Копалыч хмуро думал. Они подошли к краю леса и залегли за стволом поваленной ели. Отсюда был виден дебаркадер. На палубе стоял Барон. Остальных видно не было. Солнце склонялось к реке.
Басаргин подвинул Копалычу обрез.
— Нажмешь вот это… Можешь не целиться… — Он яростно прошептал: — Ты же должен мне помочь!
Копалыч принял обрез. Басаргин как-то засуетился, успокоился.
— Я тоже, знаешь, не на стрелка учился. В сорок первом, с третьего курса, взяли в разведшколу… И, знаешь, быстро… Когда припрет, быстро этому учишься… Разведротой командовал в сорок третьем.
— А как сюда?
— В сорок четвертом в разведке контузило, очнулся у немцев. В лагере сколотил группу, бежали. С боем. Опять ранило. Решили выходить по одному…
Лузга умолк — на палубу вышел Крюк, заговорил с Бароном. Тот посмотрел на часы, потом оба повернулись к лесу. Ждали.
— Ну? — сказал Копалыч.
— Ну, вышел один, без свидетелей и документов — прямо в трибунал. Ничему не верят. Хотели в штрафбат, так я ранен… Дали шесть лет лагерей. Но я ж себя все еще офицером понимаю, коммунистом. В лагере я — про конституцию. Дали еще четыре года. Я — протест. На это карцер, а потом сунули к уркам…
— Били, — кивнул Копалыч.
— Каждый день, месяца два, счет я потерял… Тут я и кончился, одна ниточка осталась — выжить.
Лузга замолчал, глядя на дебаркадер. Там появились Шуруп и Зотов. Зотов нервно заспорил с Крюком, видно, его хотели послать в лес вместе с Шурупом.
— Если они пойдут в лес… — сказал Басаргин. — А они пойдут — выяснять, и все вместе, теперь им нельзя иначе… Когда выйдут на линию вон того серого камня… Видишь?
— Да.
— Выстрелишь в их сторону — и лежи, ни в коем случае не выглядывай.
Крюк и Шуруп пошли к лесу. Барон двинулся позади них. Зотов остался на пристани.
— Дойдут до камня — стреляй! — прошептал Басаргин и бросился назад, к лощине.
Скрытый ею, он перебежал к берегу реки, пробежал вперед и выполз к тропе. Здесь он окажется за спиной бандитов, когда они повернутся на выстрел Копалыча.
Копалыч очень волновался. Он заранее положил обрез на ствол дерева, навел приблизительно в сторону идущих, но все никак не мог лечь удобней, торкался плечом в дерево, опускал и поднимал голову.
Крюк и Шуруп дошли до камня. Копалыч, судорожно вздохнув, нажал спуск. От выстрела словно поскользнулся шедший много дальше и в стороне Барон. Его падение настолько поразило Копалыча, что он вскочил, сжимая обрез и всматриваясь в то место.
Крюк плеснул в Копалыча короткую автоматную очередь. Крюка в этот момент скрывал от Басаргина ствол дерева — и Басаргин опоздал, ему пришлось сместиться. Когда он выстрелил, Крюк упал.
Шуруп, пригнувшись, побежал в лес. Басаргин выстрелил, не попал, вскочил и побежал за Шурупом. Тот обернулся на бегу, просунул обрез под левую руку и выстрелил назад. Картечь посекла ветки рядом с Басаргиным, Тот остановился, вскинул карабин. Шуруп снова обернулся, чтобы выстрелить. Басаргин опередил его.
Копалыч лежал на боку и скреб рукой по жухлой хвое, устилавшей землю, — хотел повернуться, лечь удобней, но тело не выполняло.
Басаргин, стоя на коленях, подхватил его за плечи, потянул, повернул на спину.
— Лузга, — прошептал Копалыч, на его губах пузырилась кровь. — Сделай…
Басаргин увидел пятна крови на груди и животе.
— Карман… маленький… под рукой.
Басаргин нашел кармашек пониже подмышки, расстегнул, вынул ветхий листок с записью.