Холодное сердце

Кейси Л. А.

Я моргнул, когда Нила шмыгнула носом. Она быстро провела рукой под ним и под глазами. Точнее не очень-то и быстро. Я увидел слезы, собравшиеся в уголках ее глаз прежде, чем она их смахнула. Я вдруг почувствовал, что безумно хочу подойти к ней и сделать такую безумную вещь, как обнять ее, поэтому я сделал шаг назад.

Я чувствовал себя... ужасно, и не знал, что с этим поделать.

Я никогда не чувствовал себя так плохо в ее присутствии, но видя ее расстройство в моей груди что-то сжалось, а живот скрутило.

Что это,

черт побери?

— Девочка Нила…

— Перестань называть меня так, Дарси, — она оборвала меня и вытерла глаза снова.

Я нахмурился.

— Я не могу. Это же твое имя.

Нила покачала головой.

— Оно не было моим уже долгое время.

Я слегка улыбнулся.

— Конечно, было и всегда будет. Ты моя девочка Нила, в конце концов.

Нила расширила глаза, да и я тоже.

Я не хотел говорить этого вслух.

Или вообще.

— Я не имел в виду, МОЯ девочка Нила, я просто имел в виду, что ты всегда будешь известна для меня как девочка Нила. Вот и все.

Нила подняла брови, и я с точностью мог заявить, что она хотела что-то сказать. Но не решилась. Она оставила рот закрытым.

Ни одного слова не вышло из ее большого ротика.

Тишина наполнила комнату, и на мгновение я захотел, чтобы она закричала или начала насылать на меня проклятия, чтобы устранить внезапную неловкость, но она этого не сделала, она просто пялилась на меня.

— Ты не получишь куклу, Нила, — твердо сказал я.

Это было единственное, что я смог придумать, чтобы заставить ее перестать смотреть на меня, как на пришельца из космоса. Это также вытеснило бы тишину и неловкость из комнаты.

Как и было предсказано, это дало эффект.

У Нилы дернулся левый глаз.

— Я уйду только с куклой, нравится тебе это или нет, Дарси.

Да неужели?

Я фыркнул.

— Удачи в поисках.

Я вышел из своей спальни и направился обратно в гостиную, где сел на диван и положил руки за голову. Я слышал, как Нила бормотала слова проклятий, когда искала куклу, и это заставило меня улыбнуться, потому что все, что она найдет в моей комнате — это чистую одежду, грязную одежду, презервативы и, возможно, даже один использованный презерватив, если она посмотрит в мусорное ведро.

— Ты, грязный ублюдок! Когда-нибудь, слышал, что нужно почаще выбрасывать мусор из ведра? — завизжала Нила.

Я широко улыбнулся.

Она нашла использованный презерватив.

— Я клянусь, Дарси, ты — собака!

Гав, гав.

Я вздохнул, расслабился на диване, оглядел комнату и заметил, как ужасно смотрелись рождественские украшения. У меня была елка, но елочные игрушки лежали в коробке под деревом. Светящийся Санта, снеговики и другие новогодние персонажи были все в углу комнаты. Я купил их, потому что они были на батарейках. Это означало, что не будет ни проводов, ни огромного счета за электричество. Но я был таким ленивым, что даже не расставил их по комнате. Я любил Рождество, это был мой любимый праздник. Но заниматься украшением — это было не мое.

Думаю, вы могли бы сказать, что я был ленивым ублюдком.

Я вздохнул, закрыл глаза и слегка усмехнулся, когда Нила вышла из моей спальни и пошла по коридору на кухню.

— Дарси! — защебетал Эйнштейн.

— Заткнись, глупое животное.

Я открыл было рот, чтобы сказать Ниле оставить Эйнштейна в покое, но оказалось, что моя птица может спокойно постоять за себя.

— Иди на хрен, Нила.

Я расхохотался.

Он было прекрасно приучен к использованию выражений в идеальных ситуациях.

— Я ненавижу эту птицу!

Я люблю эту птицу.

На моем лице была широкая улыбка, когда Нила ворвалась обратно в гостиную. Она стояла в дверях, уперев руки в бедра.

— Прикажи ему заткнуться!

Я усмехнулся:

— Я не могу. Он не знает, что означает это слово. Он только повторяет то, что запомнил, вот и все.

— Это все? Ты научил попугая говорить мне «идти на хрен»!?

Я расхохотался:

— Да.

Нила посмотрела на меня исподлобья.

— Ты невыносим, ты это знаешь? Я думала, что не могу вытерпеть больше, чем уже вытерпела. Но ты вновь доказал, что я не права.

Ага, то, как она пялилась на мой живот, определённо, означало, что она не могла «вытерпеть меня».

— Тогда уходи. Дверь вон там. Я в любом случае не хочу, чтобы ты находилась здесь.

Нила фыркнула.

— Я сама не хочу быть здесь, милый мой. Как только я найду куклу, то счастливо отправлюсь домой, а ты сможешь продолжить проводить полуголую субботу со своим попугаем.

Ох, злючка.

— Я могу походить перед тобой голым прямо сейчас. Если, конечно, ты хочешь превратить сегодняшний день в «голую» субботу.

— Пощади меня, — сказала Нила. — Я не хочу, чтобы от твоего голого вида меня начало тошнить еще больше.

Ее тошнило от вида моего тело?

— О, так вот что значил тот взгляд на твоем лице? — размышлял я.

Нила выпрямилась.

— Что еще за взгляд?

— Ты продолжаешь пялиться на мой живот, штаны и на грудь. Я, должно быть, очень отталкивающий, что ты и дальше так на меня смотришь, — сказал я с сарказмом.

Нила сглотнула.

— Я не смотрела…

— Не хорошо лгать, девочка Нила. Ты должна знать это лучше всех, — перебил я ее.

Высказывание про ложь вернуло меня к нашему детству. Каждый раз, когда я подшучивал над Нилой и меня ловили, я выдумывал ложь и всю вину перекладывал на нее, и с тех самых времен она ненавидит ложь и лжецов. Я всегда наслаждался, указывая на ее ложь или ее попытку солгать.

Взгляд на ее лице был бесценным.

Нила закрыла рот, набрала побольше воздуха в легкие, затряслась от гнева и взглянула на меня.

— Я не вру, и перестань называть меня так!

Никогда.

Я усмехнулся.