Холодное сердце
Шрифт:
Сегодня он чувствовал благодарность за то тепло и уединение, которые давали ему эти покои, хотя поначалу сомневался, стоит ли соглашаться на них. Учитывая, как много народу съехалось на похороны тетушки, ему следовало радоваться любой возможности спокойно отдохнуть, которая представится ему в ближайшие дни.
Пока они потягивали чай и обсуждали приготовления, которые необходимо будет сделать в ближайшие дни, Хлоя гадала, почему мисс Эвелине Уинтерли разрешили находиться здесь в те десять дней, что Хлое оставалось жить под этой крышей. Лорд Фарензе с дочерью регулярно присоединялись к леди Виржинии в Брайтоне или в Рэмсгейте на несколько летних
Правда, когда много лет назад Хлоя впервые появилась здесь в качестве компаньонки Виржинии с маленькой дочкой и без видимых признаков мужа, по окрестностям поползли скандальные слухи. Если бы соседи знали… мрачно подумала Хлоя, и ей показалось, что усталость вот-вот снова накроет ее с головой. Она постаралась пересилить ее, направив свой гнев на нового хозяина дома, чтобы придать себе сил. Возможно, ей и придется покинуть этот дом, но она намеревалась сделать это с достоинством.
– Леди Виржиния говорила, что вы мне понравитесь, если представится возможность узнать вас, миссис Уитен, и теперь я уже чувствую это, – сказала Ив Уинтерли, снова наполняя чашку для камеристки, даже не спросив, хочет ли она вторую, вместо того чтобы отдохнуть после долгого путешествия.
Такая близость между хозяйкой и горничной не должна удивлять, подумала Хлоя, ведь, зная обращение лорда Фарензе с теми, кто стоял ниже его, она не могла не заметить, что с дочерью он держался гораздо более либерально. После некоторых колебаний она пришла к выводу, что спокойствие, с которым он принимал роль миссис Браун в жизни его дочери, характеризует его с хорошей стороны.
– Я очень рада познакомиться с вами, мисс Уинтерли, даже несмотря на этот печальный повод.
– Вы будете скучать по леди Виржинии, как и все мы. Вы ведь так долго были ее компаньонкой и другом, – искренне сказала Ив, и все три женщины задумались над тем, как странно чувствовать, что ее больше нет. – Папа никогда не стремился получить этот дом, хотя он очень красив. Он всегда говорил, что Лодж – это дом тети Виржинии. Он даже слышать не хотел о том, что она переедет отсюда после того, как умер дядя Виржил. Дом действительно очень милый, правда? – спросила Ив, бросив на Хлою простодушный взгляд, которому та не слишком поверила.
– Он прекрасен, – осторожно ответила она.
– Неудивительно, что тетя Виржиния не смогла уехать отсюда после смерти дяди Виржила, хотя папа очень волновался за нее, когда пошли слухи о том, что она лишилась рассудка от горя, верно, Брэн?
– Конечно, он волновался. Бедная леди.
– Папа говорит, он сомневался, стоит ли ей оставаться жить здесь, но она терпеть не могла Даркмер, а про наш дом в Кенте сказала, что ноги ее там не будет. К тому же ему едва ли удалось бы выселить из вдовьего дома миссис Уинтерли, поэтому он бросил свои попытки, а когда Виржиния купила дом на Хилл-стрит, мы стали ездить туда как можно чаще. По крайней мере, так мне говорили, потому что тогда я была еще слишком маленькой и ничего не помню.
– Ее светлость считала вдовий дом в Кенте старым и мрачным. Она говорила, что все камины там дымят, так что я сомневаюсь, что она захотела бы там жить, даже если бы вдовий дом пустовал, – заметила Хлоя, надеясь, что ее неприязнь к миссис Освальд Уинтерли не слишком заметна.
Будь у нее выбор, она ни на один день не хотела бы оказаться под началом этой дамы. А раз уж миссис Уинтерли хоть и неохотно, но согласилась переселиться во вдовий дом Хаслет-Холл из роскошного дома в Лондоне, который, как она неизвестно по какой причине считала, Люк Уинтерли должен был оставить ей, то Виржиния шарахалась от Хаслет-Холл как от чумы.
– Папа переделал несколько каминных труб, когда поместья Фарензе перешли к нему, поэтому я не думаю, что сейчас они дымят. Он не хотел, чтобы туда лазили мальчишки-трубочисты, и, если печник говорил, что трубы слишком узкие или кривые, чтобы прочистить их щеткой, он переделывал их так, чтобы не нужно было заставлять бедных маленьких мальчиков лезть в эту черноту, где они могут застрять и задохнуться.
– Моего младшего братишку отправили чистить каминные трубы, едва он начал ходить, и у него даже не успели вырасти зубы, когда он умер. Его светлость добрый человек, – настойчиво повторила миссис Брэнди Браун, а Ив Уинтерли, согласно кивнув, с интересом посмотрела на Хлою.
– Должно быть, так, если он это делает, – как можно тактичнее ответила она, пытаясь сделать вид, что виконт значит для нее не больше, чем любой другой добрый человек.
Ложь, шепнул более правдивый внутренний голос Хлои, хотя каким-то образом она заставила себя сделать вид, что это правда. Десять лет назад все ее существо тянулось к угрюмому, озлобленному Люку, лорду Фарензе. И хотя в свои семнадцать она мало чем отличалась от сердитого упрямого ребенка, маленькая дочка заставила ее быстро повзрослеть и понять, что она не может всегда получать то, что хочет, и должна вести себя достойно.
Хлоя вздохнула, вспомнив, что даже сегодня ощутила знакомый прилив жара, как в тот день, когда она впервые увидела виконта. Но нет, это уже неважно. То, что она чувствует, ничего не меняет. Ей оставалось только не попадаться ему на глаза в ближайшие несколько дней и подавить своенравные желания, оставшиеся от того безумного времени, а потом она навсегда освободится от него.
И все же дьявольская внутренняя усталость не покидала ее, угрожая вернуть Хлою к запретным мечтам, если она хоть на миг потеряет контроль над собой. И прежде всего к старым фантазиям о том, какой стала бы Хлоя, если бы жизнь была устроена справедливо. Ей виделась прелестная обольстительная молодая леди, которая могла завоевать страстное поклонение угрюмого лорда Фарензе, и они, танцуя, отправлялись прямиком в розовое будущее. А он? Она представляла, каким невероятно нежным становилось его лицо, когда он говорил ей, как отчаянно стремится к ней каждой частицей своего существа, и его циничная оболочка таяла, словно мираж.
Хлоя в ужасе подняла опущенную голову, покрепче взяла пустую чайную чашку, которая едва не выскользнула из ее ослабевшей руки, и вздрогнула. О господи, неужели я сказала что-то из этого вслух? Но, видимо, к счастью, нет, потому что, когда она набралась храбрости, чтобы взглянуть в глаза своей новой подруги, она увидела в них только сочувствие.
– Надеюсь, вы не обидитесь на меня за то, что я скажу, миссис Уитен, но вам надо немного поспать, – посоветовала ей миссис Брэнди Браун.
Хлоя содрогнулась от мысли о тех коротких, наполненных ночными кошмарами урывках сна, которыми она довольствовалась после смерти своей любимой хозяйки.
– Миссис Браун, вы же наверняка сами знаете по опыту тех лет, когда мисс Эвелина была маленькой, насколько долго женщина может обходиться без сна, – заставила она себя сказать, чтобы не признаваться в том, какой сонм пробудившихся старых воспоминаний набрасывался на нее во сне, пока она не стала избегать своей постели, как будто в ней пророс чертополох.