Холодные дни
Шрифт:
Ширра шумно вздохнул и пристроил тяжелую голову у меня на коленях, тем самым оборвав поток бессвязных мыслей. Его риалл тихонько толкнулся под рубахой, с готовностью потеплел, но не обжог, а лишь ласково согрел, заставив мою жемчужину умиротворенно засиять, озаряя куцее пространство под еловыми лапами голубоватым призрачным светом. В этом свете у тигра снова засеребрилась шерсть, смешно побелели длинные усы, странными огнями полыхнули полуприкрытые глаза и слегка выпущенные наружу когти. Черная шкура показалась на миг гладкой и блестящей, будто политой маслом, короткие волоски плотно прижались друг к другу, сливаясь в ровную черную
Я со вздохом прижалась и надолго замерла, слушая биение его сердца и гадая, как долго мой необычный спутник будет вот так лежать рядом, согревая, защищая и оберегая. Куда повернем завтра поутру: следом за караваном или он найдет другой способ быстро добраться до Приграничья? Как далеко мы сможем пройти вместе? Куда он приведет меня, пряча от голодного взора оберона? Что делать дальше, если мое «ремесло» в военных городках, скорее всего не пригодится? Как вообще сложится этот путь, если решим не оставаться в Приграничье, а идти напрямик в Мглистые Горы, к Летящим Пикам, как советовал Рум? Что ждет меня в конце этой дороги? Наконец, увижу ли я когда-нибудь моего маленького крылатого друга, которого так упорно вырывала из чужой тюрьмы?
Лишь Двуединый ведает.
Единственное же, что знаю я, так это то, что больше не подвергну никого опасности. Не стану рисковать чужими жизнями. А если оберон нас все-таки настигнет, то сделаю все, чтобы уберечь от него остальных. Особенно Ширру. Даже если это будет значить невыполненное для него обещание.
Я снова тихо вздохнула и, пристроив голову на мохнатое плечо, прикрыла веки. Ширра не возражал, что его используют в качестве подушки. Напротив, мне показалось, бархатные губы дрогнули в странной улыбке, а желтые глаза довольно зажмурились. Когда же мои пальцы начали рассеянно перебирать густую шерсть, и вовсе негромко заурчал, разом став похожим на огромного, сытого, пушистого и почти домашнего кота. Даже смотреть специально не надо — и так ясно, что ему очень нравится эта нечаянная ласка. Нравится, когда я прикасаюсь и тереблю его за уши. Нравится дышать в мою шею, зная, что я больше нисколько не боюсь. Щекотать усами ладони, зарываться носом в мои волосы, просто лежать вот так рядом, наслаждаясь тишиной и прохладой до тех пор, пока солнце вновь не позолотит верхушки величественных сосен.
Я сама не заметила, как уснула — слишком устала за долгий день и невероятно напряженную ночь. Да и с Ширрой, надо признать, было очень спокойно. Удивительно хорошо, как с верным другом, от которого не надо ждать подвоха или предательства. Даже в темноте, одной, в незнакомом лесу, под светом коварной луны, которая в его присутствии больше не рисковала зазывать меня к гибели. И даже тогда, когда мне самой было неясно, что же все-таки сегодня произошло. Он просто был, мой упорный преследователь. Единственный, кто не страшился моего настоящего облика, и это понимание неожиданно наполняло душу покоем и тихой радостью, смешанной с осознанием того, что я больше не одинока.
Думаю, именно тогда я поняла, насколько же он стал мне дорог — молчаливый, суровый, внимательный и неизменно надежный, как могучая несокрушимая скала. Такому можно доверить любую тайну, рассказать обо всем, не боясь, что тебя предадут. Пожалуй, так спокойно мне было только с Румом, лишь ему я настолько доверяла, чтобы безмятежно забываться в его присутствии. А теперь оказалось, что и необычный скорр как-то незаметно вошел в узкий круг надежных друзей, рядом с которыми я могла себе позволить быть самой собой.
И… знаете что?
На самом деле я этому ужасно рада.
10
Все та же бездонная пропасть. Тот же бесконечный обрыв. Круглая луна высоко над головой…
Я стою у самого края, вопросительно глядя в темные небеса и ища в них ответ на самый главный вопрос. Смотрю на далекие звезды, любуюсь полной луной, жду сама не знаю чего и с надеждой затаиваю дыхание. Но она, как и много раз до этого, загадочно молчит.
— Здравствуй, Трис, — тихо произносит за спиной знакомый голос.
Я быстро оборачиваюсь и неверяще ахаю: серый гигант возник будто из пустоты и теперь стоит всего в нескольких шагах, внимательно изучая меня своими желтыми глазами. По-прежнему высокий, широкоплечий и массивный, с могучим торсом, сильными руками, оканчивающимися острыми когтями. В одной лишь набедренной повязке, ничуть не скрывающей его сильного, созданного для полетов тела, но, как и прежде, бескрылый. При этом поразительно спокойный и внешне невозмутимый, вроде бы даже равнодушный. Однако нужно быть совсем слепой, чтобы не распознать за этой маской тщательно укрываемую печаль и глухую тоску.
— Рум… — я судорожно вздыхаю. — Как ты… откуда?!
— Ты искала меня.
— Нет… то есть, да, но я совсем не думала, что смогу снова…
Гигант невесело усмехается и разводит руками.
— Что поделаешь: ты стала достаточно сильна, чтобы найти меня даже в этом мире. И даже тогда, когда это строжайше запрещено.
Мне отчего-то становится страшно, и от этого нового чувства внезапная радость от встречи мгновенно угасает.
— Как ты? — вырывается вслух невольное.
— Как видишь.
— Ты разве не рад свободе?
Рум все с той же невыносимой тоской смотрит на темноту за моими плечами. Янтарные глаза отчего-то тускнеют и подергиваются сероватой дымкой, губы искривляются в горькой усмешке, но с них не летает ни звука. И я совсем теряюсь.
— Рум! Что случилось?!
— Ничего особенного. Я всего лишь вспомнил, что когда-то хотел тебя использовать. Думал, что смогу перебороть собственное посмертие, обойду заклятие, обрету новую жизнь, вернусь с тобой к нашим врагам…
— Все еще хочешь отомстить за свою смерть?
Он остро смотрит снова, и я внутренне содрогаюсь, рассмотрев в его глазах нескончаемую бездну мучительного раскаяния, смешанного с чувством вины и горьким пониманием.
— Нет, Трис, — наконец, роняет дух.
— Тогда что не так? Ты же хотел обрести свободу! От меня и вообще…
— В тебе течет кровь моих злейших врагов, — неслышно шепчет Рум, с болью изучая мое настоящее лицо. — Ты — плоть от их плоти, их будущее, их надежда и, возможно, единственное спасение в этой затянувшейся войне. Они ждут твоего возвращения, ищут, зовут… вот уже много веков зовут… ты ведь слышишь их, верно? Не можешь не слышать — в тебе слишком много от НИХ.