Холодные мечты
Шрифт:
– Как знаешь, – Арс одним пальцем отбил летевший к нему комок, словно отмахивался от назойливых мух, и крикнул продавцу-директору: – А теперь, сложи в сумку особые изделия от Империи.
– Какие? – искусно изумился продавец-директор. – Все уже здесь. Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Понимаешь! – ответил Арс. – Ювелирник, положи ОСОБЫЕ ИЗДЕЛИЯ в сумку.
Продавец-директор затряс головой.
– Не может быть! Вы же… Вы… Вы не из…
– Угадал! Мы именно они! – ответил Арс. – А теперь сам понимаешь, что лучше не спорить!
Продавец-директор, словно забыв про троицу,
– Только не трепортируй, – плаксиво попросил тот.
– Не заставляй меня ждать! – ответил Арс.
– Здесь посторонние, – один из грабителей вновь указал на Доминику.
– Ну и что? – Арс оставался абсолютно спокойным. Его глаза были столь же бесчувственны, как осколки стекла, посыпавшиеся таки с треснувшей витрины. – Она ничего не поймет.
Наблюдая за происходящим, Доминика вдруг осознала, что Арс прав. Она не понимала ничего, не понимала, почему вдруг удача улыбнулась ей сегодня и вновь отвернулась, не понимала странных слов, и не понимала, как будет выкручиваться из этой ситуации.
Продавец-директор обреченно-медленно подошел к стене, а дальше, Доминика не поняла еще одну вещь – откуда в его руках оказалась малахитовая шкатулка. Вероятней всего, он извлек ее из какого-то тайного сейфа. Ведь не из воздуха же она появилась, хотя, наверняка в ювелирном деле, а так же в торговле есть сотни тонкостей, которые ей еще только предстоит постичь.
– Здесь все, что у меня есть! – он протянул шкатулку Арсу.
– Верю! Больше нас здесь ничто не держит! – Арс издевательски склонил голову. – Счастливо оставаться в вашем убогом мире.
Грабители покинули магазин так же стремительно, как и появились.
Доминика услышала тонкий протяжный стон, и не сразу поняла, что это воздух, проходящий через ее горло в легкие и затем возвращающийся назад в виде коротких лихорадочных вздохов.
– Как они обошли защиту! – пробормотал продавец-директор, бессмысленно пялясь на дверь.
Доминика покачала головой. В последнее время, бегая по собеседованиям, она испытала много, мягко говоря, неприятных эмоций, но все они не шли ни в какое сравнение с тем, что заставили испытать эти бандиты. На нее смотрели даже не как на пустое место, а как на пустое место достойное жалости. Она была настолько никем, что на нее – свидетельницу – преступники не обратили внимания, ей бросили подачку и тут же забыли про нее.
– Я же не пустое место! – беззвучно прошептала она.
– Ты! – взревел продавец-директор, внезапно вспомнивший о существовании ободранной девчонки. – Проваливай отсюда!
– Но почему? – Последовало еще несколько лихорадочных вздохов, и затем она повторила, – почему?
У Доминики появилось ощущение, что она тонет прямо здесь, погружается обратно в беспросветную жизнь, их которой казалось, только-только удалось найти выход. Она уставилась на розовую лысину своего очередного несостоявшегося работодателя.
– Проваливай!
– Я же свидетель ограбления, – в отчаянии пискнула Доминика, все еще надеясь выплыть. – Да-да, точно! Я же свидетель. Давайте полицию вызывать. Я запомнила, как выглядели преступники. Я могу дать показания. Их поймают, вам вернут все награбленное. Я буду у вас работать.
Он с грохотом отшвырнул кресло. Доминика отскочила в сторону.
– Какая еще полиция! – взвыл продавец-директор, разводя руки и затем снова роняя их со слабым хлопком. – Вот откуда берутся все неприятности, от человеческой глупости. Тебя не взяли на работу, а ты сразу хочешь вызвать полицию.
– Но ведь вас ограбили, – неуверенно пробормотала Доминика. – Значит, надо вызвать полицию…
– Какое еще ограбление? – изумился он. – Не было никакого ограбления. Ничего не было. Ничего не пропало. Никто сюда не приходил. И не стоит выдумывать всякие небылицы…
– Бандиты, – пролепетала Доминика и подняла глаза на висевшую в углу под потолком камеру.
– И камера зафиксировала, что тут никого не было кроме тебя. Так что нечего тут надумывать про какие-то ограбления. Ты непригодна для работы в моем магазине, ты не прошла собеседование. Проваливай! Вон!
Продавец-директор не только двигался с грацией бегемота, но и столь же изящно пытался делать внушение. Он неловко подбирал слова и пыхтел. Впрочем, если бы перед ним находился кто-то более значимый, а недавний инцидент настолько не выбил бы его из колеи, то возможно и речь его была бы более красочной.
– Погодите! – Доминика уцепилась ногтями в прилавок.
– Прочь! Прочь, чтобы я тебя тут больше не видел! – Он направился к ней, в его глазах сверкало безумие. В какой-то момент Доминика решила, что он собирается ее убить. Он надвигался, опустив голову, свесив длинные мясистые руки, которые болтались, как маятники. – Ты, вон, витрину мне разбила. Прочь отсюда, пока я тебя еще платить за нее не заставил.
И Доминика поняла, что не будет ничего позорного, если она немедленно покинет еще одно несостоявшееся место работы.
Глава 2 Выбор без выбора
Прошло два дня.
Два дня, в течение которых произошли события, чьи отголоски должны были отразиться на судьбе Доминики самым невероятным образом.
Два дня, в течение которых Доминика пребывая в счастливом неведении, продолжала бегать по собеседованиям, разумеется, безуспешно.
Два дня, в течение которых, мать Доминики успела заложить в ломбарде золотое кольцо – воспоминание об отце Доминики, и затопить соседей, пытаясь починить стиральную машину. Ту самую машину с оторванной боковой стенкой, которую когда-то принес с помойки ее муж. «И здесь-то он мне подгадил!» недовольно просипела она, вычерпывая воду. В отличие от многих других высказываний, это не было лишено основания. Муж, оставивший ее вместе с дочкой тринадцать лет назад, проявил немало артистичности в этом поступке. Он объявил себя больным, вызвал скорую, собрался, а уже из приемного покоя местной больницы, исчез, растворился где-то на просторах России. Собранные вещи, документы и последние семейные деньги, должно быть, помогли ему где-то там начать новую жизнь. Вместо себя он оставил несколько долгов, порванные тапочки, стиральную машину и еще дочку. Т.е. все оставленное им, кроме тапочек, приносило только убытки.