Холодные сердца
Шрифт:
Жарков опрокинул рюмку и сразу налил другую. Он не требовал, чтобы приятель пил с ним. Стася заметил, что Жарков нет-нет да и поглядывает в сторону. Наверняка какая-нибудь барышня смазливая. Раскурив папиросу, Стася неторопливо повернулся, чтобы выпустить дым, и взглянул на то, что так занимало приятеля. Вместо хорошенького личика он увидел вытянутое, словно окаменевшее лицо. Господин сидел за столиком в одиночестве, и его внимание было приковано к персоне Жаркова. Он откровенно следил за ним, словно дразня и вызывая на конфликт.
Стася
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил Стася.
Жарков набил рот жареным картофелем и принялся яростно работать челюстями.
– Что у тебя приключилось? Не секретничай, я же вижу, что…
– Что ты видишь? Не выдумывай, чего нет и в помине. Я счастлив. Молод. Скоро получу все, о чем можно мечтать. Давай лучше выпьем.
Он не стал ждать приятеля.
– Ну, как хочешь, – сказал Стася. – Все ж не чужие люди, как-то даже имеем общие темы для занимательных бесед. Скрытничай, сколько влезет.
Друг сердечный отшвырнул вилку.
– Да о чем ты!
– О том, что если какая история случилась, так ведь я готов помочь…
– Ты? Помочь? Мне?..
Это было сказано таким оскорбительным тоном, словно к Стасе нельзя обратиться даже от полной безысходности. Будто он крыса какая…
– Поступай как знаешь. А я, пожалуй, пойду. Спасибо за угощение, сыт по горло.
– Да ты, никак, обиделся? – закричал Жарков. – Сядь, сядь, кому говорят!
Стася откинулся на спинку стула и заложил ногу на ногу.
– Изволь. Я остаюсь. Чтобы не делать скандала.
Жарков как-то вдруг затих и уставился в тарелку.
– Попал я, Стася, в переплет… Да и тебе не миновать…
– Это еще что?
– Сам подумай, ты же у нас отличаешься сообразительностью.
– Усольцев пристал?
– Видишь, какой ты проницательный…
– Это ерунда. Наплюй. Не было ничего, одна болтовня. Ни документов, ни записок. На испуг берет.
– Если бы так, Стася…
Жарков поманил его к себе. Стася нагнулся и услышал новость, которая его совсем не обрадовала. Он хотел было опрокинуть рюмку водки, но сдержался. Вечер перестал быть приятным. Тут надо мозгами шевелить.
– Ты уверен?
– Пытать его, что ли…
– Может, и блефует. Он умеет. Не хуже шулера.
– Может, и так. А скорее всего, с его-то умением, где-то пронюхал… Ладно, забудь. Если бы только это…
– Что еще? – спросил Стася, про себя обдумывая ситуацию: друг уедет, а ему оставаться одному. Ему деваться совсем некуда.
– А все прочее тебя не касается, друг мой бесценный… Это уже совсем мое дело… Эх, пропади все пропадом…
Стася не успел шевельнуться, как Жарков вскочил и толкнул в спину молодого человека, мирно жевавшего за ближним столиком. Пирожное, готовое попасть ему в рот, воткнулось кремовым хвостиком прямиком в глаз, мазнуло по щеке и уронило белый ошметок на лацкан пиджака.
– Как смеешь так со мной разговаривать! – заорал на молодого человека Жарков.
Тот, стряхнув с лица остатки пирожного, поднялся во весь рост и все равно оказался чуть ниже обидчика. Совсем юный, моложе Жаркова, тем не менее вид он имел до чрезвычайности серьезный и строгий.
Публика застыла в ожидании развязки. Даже официанты не двинулись на подмогу.
– Требую, чтобы вы извинились, – сказал юноша среди наступившей тишины.
– Ах ты, щенок!
Жарков, взвинченный до бешенства, кинулся на него с кулаками. Он целился сверху вниз, в самое темечко противника, но попал по спинке стула. Юноша ловко увернулся. Жарков взвыл, хватаясь за ушибленную кисть.
– Советую образумиться, – сказал его соперник. – Иначе у вас будут крупные неприятности.
Образумиться Жарков не хотел, он схватил салатницу и метким броском отправил в лицо врага. Майонез растекся белой маской под грохот посуды.
– Что, сопляк, получил? Сейчас добавлю!
Жарков угрожал, но с места не двигался. Его враг повел себя чрезвычайно странно. Тщательно вытер лицо салфеткой и бросил ее под ноги.
– Вы об этом сильно пожалеете, – громко и отчетливо произнес он.
И пошел к выходу мимо притихших столиков.
Жарков взревел. Ощутив вкус расправы, он хотел броситься в погоню, но тут всеобщее оцепенение прошло. На руках повис Стася, подоспели официанты, мужчины с ближних столиков встали стеной, и даже предводитель вскочил, сорвал салфетку и потребовал немедленно водворить порядок, иначе пошлет за приставом.
Постепенно суматоха улеглась. Жарков успокоился, Стася вывел его из ресторана. О юноше быстро забыли. Стоило ли переживать о всяких дачниках?
В нашем Сестрорецке дубовая роща на мысу, что далеко выдается в залив, – любимое обывателями место для романтических прогулок. Но это днем. А ночью, даже белой, дубрава обращается в темный лес, в чем-то даже сказочный. То есть гулять в нем на всякий случай не рекомендуется. Фонарей нет, городовых нет, неприятности могут подстерегать за каждым кустом. Есть, конечно, любители послушать, как шумят вековые деревья в час ночи, но это скорее от обилия принятых напитков, чем от смелости.