Холодный дом (главы XXXI-LXVII)
Шрифт:
Он имел в виду мистера Гридли и мальчика, которых мистер Джордж приютил у себя.
Тут мистер Вудкорт рассказал нам, что подручный кавалериста пришел к нему еще до рассвета, после того как всю ночь сам не свой бродил по улицам. Оказывается, мистер Джордж больше всего беспокоился, как бы мы не подумали, что он действительно совершил преступление. И вот он послал своего подручного сказать нам, что он не виновен, в чем и дает самую торжественную клятву. Мистер Вудкорт успокоил посланца только тем, что обещал ему прийти к нам рано утром и передать все это. Он добавил,
Опекун тотчас же сказал, что пойдет вместе с ним. Не говоря уж о том, что я была очень расположена к мистеру Джорджу, а он ко мне, у меня был тайный интерес ко всей этой истории, известный одному лишь опекуну. Я чувствовала себя так, словно все это было связано со мной и близко касалось меня. Мне казалось даже, что я лично заинтересована в том, чтобы обнаружили истинного виновника, и подозрение не пало на людей невинных; ведь подозрения могут зайти очень далеко - только дай им волю.
Словом, я смутно сознавала, что долг призывает меня пойти вместе с ними. Опекун не пытался разубеждать меня, и я пошла.
Тюрьма, в которой сидел кавалерист, была огромная, со множеством дворов и переходов, так похожих друг на друга и так одинаково вымощенных, что, проходя по ним, я как будто лучше поняла заключенных, которые год за годом живут в одиночках, под замком, среди все тех же голых стен; лучше поняла ту привязанность, которую они иногда питают (как мне приходилось читать) к какому-нибудь сорному растению или случайно пробившейся былинке. На верхнем этаже, в сводчатой комнате, напоминающей погреб, со стенами столь ослепительно белыми, что по контрасту с ними толстые железные прутья на окнах и окованная железом дверь казались густо-черными, мы увидели мистера Джорджа, стоявшего в углу. Очевидно, он раньше сидел там на скамейке и встал, услышав, как отпирают замок и отодвигают засовы.
Увидев нас, он, тяжело ступая, сделал было шаг вперед, точно собирался подойти к нам, но вдруг замер на месте и сдержанно поклонился. Тогда я сама подошла к нему, протянула руку, и он мгновенно понял, как мы к нему относимся.
– У меня прямо гора с плеч свалилась, уверяю вас, мисс и джентльмены, сказал он, очень горячо поздоровавшись с нами и тяжело вздохнув.
– Теперь для меня уже не так важно, чем все это кончится.
Он был не похож на арестанта. Глядя на этого спокойного человека с военной выправкой, можно было скорее подумать, что он - один из стражей тюремной охраны.
– Принимать здесь даму еще менее удобно, чем в моей галерее, - сказал мистер Джордж, - но я знаю, мисс Саммерсон на меня не посетует.
Он подал мне руку и подвел меня к скамье, на которой сидел сам до нашего прихода, и когда я села, ему, как видно, стало очень приятно.
– Благодарю вас, мисс, - сказал он.
– Ну, Джордж, - проговорил опекун, - как мы не требуем от вас новых уверений, так, думается, и вам незачем требовать их от нас.
– Конечно, нет, сэр. Спасибо вам от всего сердца. Будь я виновен в этом преступлении, я не мог бы скрывать свою тайну и смотреть вам в глаза, раз вы оказали мне такое доверие своим
Он приложил руку к широкой груди и поклонился нам, нагнув голову. Правда, он тотчас же выпрямился, но в этом безыскусственном поклоне сказалось его глубокое волнение.
– Прежде всего, - начал опекун, - нельзя ли нам позаботиться о ваших удобствах, Джордж?
– О чем, сэр?
– спросил кавалерист, откашлявшись.
– О ваших удобствах. Может быть, вы нуждаетесь в чем-нибудь таком, что облегчило бы вам тяжесть заключения?
– Как вам сказать, сэр, - ответил мистер Джордж, немного подумав, - я вам очень признателен, но курить здесь запрещается, а ни в чем другом я не терплю недостатка.
– Ну, может быть, вы потом вспомните о каких-нибудь мелочах. Дайте нам знать, Джордж, как только вам что-нибудь понадобится.
– Благодарю вас, сэр, - сказал мистер Джордж с улыбкой на загорелом лице.
– Кто всю жизнь мыкался по свету, тому пока что не так уж плохо и здесь.
– А теперь насчет вашего дела, - проговорил опекун.
– Да, сэр, - отозвался мистер Джордж, скрестив руки на груди, и приготовился слушать с некоторым любопытством, но вполне владея собой.
– В каком положении теперь ваше дело?
– Теперь, сэр, оно отложено. Баккет объяснил мне, что, вероятно, будет время от времени просить дальнейших отсрочек, пока дело не будет расследовано более тщательно. Как оно может быть расследовано более тщательно, я лично не вижу, но Баккет с этим, вероятно, как-нибудь справится.
– Бог с вами, друг мой!
– воскликнул опекун, невольно поддаваясь свойственной ему раньше чудаковатой пылкости.
– Да вы говорите о себе, словно о постороннем человеке!
– Простите, сэр, - сказал мистер Джордж.
– Я очень ценю вашу доброту. Но ни в чем не повинный человек в моем положении только так и может к себе относиться; а не то он голову об стену разобьет.
– До известной степени это правильно, - проговорил опекун немного спокойнее.
– Но, друг мой, даже невинному необходимо принять обычные меры предосторожности для своей защиты.
– Конечно, сэр. Я так и сделал. Я заявил судьям: "Джентльмены, я так же не виновен в этом преступлении, как вы сами; все факты, которые выдвигались как улики против меня, действительно имели место; а больше я ничего не знаю". Так я буду говорить и впредь, сэр. Что же мне еще делать? Ведь это правда.
– Но одной правды мало, - возразил опекун.
– Мало, сэр? Ну, значит, дело мое дрянь!
– шутливо заметил мистер Джордж.
– Вам нужен адвокат, - продолжал опекун.
– Мы пригласим для вас опытного юриста.
– Прошу прощения, сэр, - сказал мистер Джордж, сделав шаг назад.
– Я вам очень признателен. Но, с вашего позволения, я решительно отказываюсь.
– Вы не хотите пригласить адвоката?
– Нет, сэр!
– Мистер Джордж резко мотнул головой.
– Благодарю вас, сэр, но... никаких юристов!
– Почему?