Холжа
Шрифт:
Подойдя к хижине, уже у самой двери я остановился, жилище было давно покинуто хозяевами и те, кто мог находиться внутри, быть может, не достаточно гостеприимны. Прислонившись к стене, я легонько толкнул дверь, ничего не произошло, немного подождав, вошел внутрь лачуги, и замер в недоумении и было с чего. В центре комнаты находилась каменная арка, на которой собственно крепилась крыша этой постройки, за аркой виднелась массивная дверь, испещренная непонятными знаками и символами, следы вели к двери и далее. Конечно, здравая мысль имелась в моей голове и она внятно напоминала, все, что связано с подземельями имеет темное начало и, следовательно, добрых людей ты там не обнаружишь, а вот неприятностей сколько угодно. Я потянул за кольцо, и дверь бесшумно отворилась, за ней был непроницаемый мрак. Немного освоившись и привыкнув к темноте, я стал медленно спускаться по скользким ступеням, держась рукою едва различимой стены. Был момент, когда я был близок, чтобы повернуть обратно, но любопытство погнало меня дальше, вскоре, где-то внизу забрезжил крохотный огонек, разгадка была близка.
Тоннель, которым я спускался, постепенно расширялся, наполняясь светом множества горящих факелов, затем был еще один, который оканчивался пещерой, где находился жертвенник божества. Стоявшие у алтаря люди не видели меня, так что не замеченным я проскользнул к колоннаде у стены и стал наблюдать за происходящим. Мерзкий идол с расправленными крыльями грозно нависал над людьми, хищные желтоватые глаза уставились на лежащую у лап жертву, рядом расположились служители культа, облаченные в ритуальные одежды. Они монотонно распевали заклинания, и прочую ерунду взывая к милости божества, затем все прекратилось, и прислужник поднес жрецу кинжал, наступал момент жертвоприношения и тут я вмешался.
– Кому же правят службу в здешних подземельях?
– все остолбенели - Вижу, зверюга ваша крови человеческой возжелала - я подошел достаточно близко, чтобы разглядеть всех присутствующих и замер на месте. Все эти существа были больны трупной падью, мерзкая напасть для человека, с годами он превращался в сплошную, зловонную ходячую язву, кормящуюся мертвечиной и падалью. Их именовали адоншами, на данный момент лучшим выходом являлось бегство, от этой болезни спасал только огонь.
Адонши продолжали стоять как истуканы. Выражение моего лица в полной мере отображало мысль, во что я влез, их жертва вдруг начала издавать сдавленные крики, моля о помощи. Посмотрев на многочисленный шабаш, я снял меч. Раздалось леденящее шипение, отвратные морды растянулись в хищных оскалах, были видны гнилые обломки клыков, сквозь которые проглядывало змеиное жало, они сочились гноем, перекрутив меч и опустив лезвие вниз я приготовился. Их желание полакомиться свежатиной в моем лице, погнало адоншей пуще ветра и началось кровопролитие. Подпустив первых, я не дал им возможности атаковать, а резко двинувшись по прямой, принялся наносить рубящие удары под разными углами, подобный оборот отпугнул трупоедов, но павшие собратья только разозлили их. Медленно все сводилось к обыкновенной свалке, центром которой был я, и после множество изрубленных тел укрыло каменный пол пещеры. Жрецов постигла та же участь и вот остались только двое, я и жертва. Спасенный мною человек лежал не подвижно, я склонился над ним, вынул кинжал и осторожно стал разрезать веревки. Жертвой оказалась девушка и, почувствовав, что ее освобождают, дала волю своему гневу. Она принялась брыкаться, извиваясь словно змея, сыпала чудовищными проклятиями, и мне пришлось остановиться.
– Если будешь продолжать в том же духе, я просто брошу тебя здесь - она притихла, и я продолжил, осторожно снимая веревки и липкую ткань более похожую на паутину. Вскоре незнакомка была освобождена и, вскочив на ноги, сорвала с лица остатки паутины - Олу!
– закричала она, и взгляд ее переметнулся на темный ход за идолом. Бежим отсюда!
– и, столкнув чаши с коптящим маслом, она устремилась к выходу. Языки пламени взметнулись к сводам пещеры, я живо представил себе олу и бросился вслед за незнакомкой, боясь даже подумать, что сейчас тут начнется, когда из темноты выползут эти чудовищные пауки подземелий, яд которых расплавит в жижу любую плоть.
– Сбрасывай одежду. Надо скорей развести огонь, нужен пепел и вода, иначе эта болячка адоншей одолеет нас - донесся голос из темноты. Все развивалось настолько стремительно, что не возможно было сосредоточиться на чем-то конкретном. Вспыхнула лачуга, прошло какое-то время и вот мы словно погорельцы, измазанные пеплом, сидим у воды, луна выплывает в ночном небе и глаза незнакомки, наполненные ее серебром, искрятся еще не утихшим гневом. Она сидит, молча, сосредоточенно глядя на луну, на непрерывный бег волн, временами кажется, что незнакомка не замечает моего присутствия. Страшно подумать, что могло случиться - нарушила молчание она, затем встала. На рассвете смоем эту грязь, только ты не вздумай воспользоваться моей беззащитностью. А ты на самом деле так красива, что я обязательно потеряю голову? Извини, за всем этим я не успел рассмотреть тебя. Но сыпать проклятиями ты определенно умеешь - незнакомка шумно выдохнула. Мое имя Авенити, а что до красоты - она усмехнулась. Ты спас меня, поэтому я твоя должница и будь уверен, я щедро отблагодарю тебя - мне осталось многозначительно ухмыльнуться. Для человека без одежды ты слишком щедра. Ну а ты имеешь не в меру длинный язык - ее глаза полные гнева остановились на мне. Я дочь Мадрония, и ты корианец бьюсь об заклад слышал, о нем? Мадроний ирмирец, если на то пошло приготовлю мешок для золотых побольше или - я призадумался - Слывет он человеком жадным и кажется, женщин не особо жалует. Слышал я, гарем его юношами полон. Авенити вздрогнула и отступила назад. Причинить тебе зло не входит в мои планы дочь Мадрония. Если нам по пути то будем добрыми попутчиками, если же нет. Пойдем в разные стороны - я усмехнулся и продолжил - Утром сама увидишь, что путешествовать мне лучше одному.
Авенити долгое время смотрела на меня с не скрываемым удивлением, словно я являлся некой диковиной доселе не виданной, в пору было смутиться, настолько по-детски с любопытством рассматривала она сплетения узоров покрывавших весь торс и руки. Говоришь ты как житель кориании, но не пойму, откуда ты, какого племени?
– сказала Авенити. Если на то пошло и ты не здешняя, дочь Мадрония, а вот на знатную шоменорскую особу без одежд, даже очень похожа. Авенити смутилась, она действительно была хороша собой, и скрыть такого рода красоту было не возможно, хотя прикрыть, как следует, требовалось, иначе я рисковал нажить себе большие проблемы. Подобные особы одним своим видом могли свести с ума любого мужчину, который смотрел в сторону женщин. Обыскав лодки, я отыскал нам обновки, не сказать, чтобы очень, но все, же данные туалеты прикрыли наготу и скрыли то, что требовалось скрыть.
И все же откуда ты?
– Авенити остановилась и принялась перечислять предполагаемые земли, откуда я мог прийти, мне пришлось пойти на уступку. Частично я удовлетворю твое любопытство, дабы избежать дальнейших расспросов и развеять твои опасения на мой счет. Нынешнее мое прозвище Вург, а являюсь я послушником одного монастыря в землях Гродалов. Там среди вечных ледников Пилонских гор находится моя скромная обитель, люди ничего не знают о нас и хвала богам, что никому, да и не зачем искать наш монастырь. Мы отшельники и мирская суета чужда нам. Авенити улыбнулась - Но сражаться отшельники неизвестного монастыря могут. Гродалы воинственное племя и мы вынуждены как-то противостоять этой жестокости мира, по крайней мере, скитальцы вроде меня - я задумался - Пожалуй, вот и все. Остальное пусть останется тайной. Авенити набросила на плечи накидку, подпоясалась веревкой - Я готова, только вот куда идем? Собственно путь мой лежит к государству Шамзионов, а там миновав Тибор, хотелось бы побывать в холмах и при благополучном течении путешествия по реке именуемой Пенион, вернуться обратно - девушка на минуту задумалась. Если так и слова твои являются правдой, нам по пути, в холмах у меня есть друзья, которых я собиралась навестить. Тогда в путь.
Первоначальный мой замысел, следовать через Дэвронское королевство пришлось отложить, потому что это было крайне опасно. Сейчас здесь собиралось большое войско, все готовились к войне с демонами пустыни, поэтому шатающийся народ мог быть запросто обвинен в шпионаже и вдобавок ко всему я сжег замок одного барона, подобное не остается без внимания. Оставалось южное направление, торговый Ирмир, где я надеялся без приключений найти нужный корабль и отправится далее к землям Шамзиона. Ирмир конечно не Дэврон с его кровожадным рыцарством и мерзкими культами. Внутренние земли государства находятся во власти марионеточного правителя, а вот подлинными хозяевами тут являются купцы, владеющие всем побережьем, представляющим собой один огромный рынок. Вот где жизнь раскрывается во всем своем великолепии, чего там только нет и затеряться там проще простого. Найти подходящую посудину не составит особого труда, если не возникнут неприятности из разряда неожиданных бед. А с внешностью моей спутницы это дело времени и ближайшей таверны. Я подумал еще об одном ранее упоминаемом человеке, Мадронии. Купец этот являлся самым влиятельным человеком в Ирмире и водил дружбу с темными колдунами, я же с каждым днем становился все более узнаваемым человеком во всех западных землях, что не вселяло надежд на день грядущий. Правда, я еще не собирался посвящать Авенити в эти мрачные раздумья, но время это не минуемо подступало.
Рассказанная мною история о далеком неизвестном монастыре, затерянном среди Пилонских гор казалось, удовлетворила Авенити и девушка, успокоившись, изменила свое отношение ко мне в лучшую сторону. Путешествовали мы пока безлюдными местностями, следовательно, времени для долгих бесед было предостаточно. Мое предположение о шоменорском происхождении Авенити оказалось верным, девушка действительно была знатного рода, но еще, будучи ребенком, потеряла родителей, и ее воспитанием занялся далекий дядюшка по линии матери, он был жрецом Войгории богини, которой поклоняются северные народы. Птакус так звали опекуна, вел жизнь отшельника в Иногории и прослыл человеком чудаковатым. Авенити рассказывала, что Птакус мог ловить молнии и помещать их в особые сосуды, которыми он освещал свое жилище ночью, так же старик умел повелевать дожем и ветром, ему по силам было приручить горного дракона. Но при всем этом он вел себя как ребенок, шалил, проказничал и самое странное, что послужило причиной его исчезновения, это боязнь темноты. Мрак ночи пугал старика почище смерти или демонов.