Хома Брут
Шрифт:
– Дык ректор меня направил,– быстренько съев все мясо, Хома жадно взглянул на кролика в руках старика и принялся обсасывать кости.
– Врешь,– подивился старец.– Это ректор Юстиниан? На вот,– он протянул Хоме остатки своего кролика.– Почему ректор выбрал именно тебя? Ты прилежный ученик?
Хома благодарно принял угощение и зачавкал:
– Ну, честно говоря, не особливо. Я там делов натворил, ректор был на меня шибко злой… – бурсак хихикнул.– Еще вопросы странные задавал. Не понимаю, почему он вдруг меня пожалел…
– Какие вопросы? –
Хома отмахнулся.
– Да ничего интересного! Мол, владею ли я саблей,– бурсак хохотнул с полным ртом.– И всучил мне эту ржавую оглоблю…
– Да уж,– ухмыльнулся характерник.– Этим оружием разве что в носу ковырять. И то дела не будет.
– Полно,– насупился Хома и завистливо оглядел стены шалаша.– Знамо, что не как у тебя, но все же оружие. Если что, пригодится.
Характерник сделал удивленную мину:
– Пригодится, говоришь?! А что ж ты не вынул саблю там, на озере?
Хома смущенно покраснел.
– Или не разрубил злыдня пополам?! – расхохотавшись, старик двинул локтем ему под ребра.
Хома охнул, покраснел и, отбросив кости в костер, сердито отвернулся от старика.
– Ладно, не сердись,– характерник заговорил серьезно.– Все равно не помогла бы тебе твоя сабля. Против нечисти она бессильна,– пояснил старик. – Радуйся, что остался жив.
Расслабившись, Хома стал со смаком облизывать пальцы:
– Откуда она только берется, нечисть эта?
– А она всегда была,– характерник встал и направился к стене шалаша.– Просто вам раньше было не по пути.
– Это что же значит?! – парень вскочил на ноги. – Нам и нонче не по пути! Я в Святую Троицу верую!
– Это хорошо,– перебирая оружие, старик ухмыльнулся в седую бороду.
– Ты что же, смеешься надо мною?! – вспыхнул бурсак и сжал кулаки.
Старик равнодушно пожал плечами и, развернувшись, протянул Хоме изогнутую саблю, одну из двух, висевших на стене.
– На вот, возьми. А свою оглоблю оставь у меня. Хома разом остыл и так и замер с открытым ртом.
– Я не могу,– пролепетал бурсак.– Она слишком дорогая.
– Дорогая,– подтвердил характерник.– Но тебе без нее теперь никак. Главное, не забывай ею пользоваться. И, может, потренируйся.
– Не забуду,– парень благодарно принял оружие. Сабля оказалась удивительно легкой и очень острой, серебряная рукоять удобно укладывалась в руку, на ней были высечены сражающиеся ястреб и волк.
– Она что, вся серебряная?! – ахнул Хома, приглядевшись к мерцанию.
– Конечно, не вся! – усмехнулся характерник. – Немного только. Так надо против нечисти. Она боится серебра.
Хома восторженно глядел на саблю. Никогда он не обладал ничем настолько дорогим. Даже его жизнь, казалось бурсаку, стоила меньше, чем это великолепное оружие.
– Спасибо,– приложив саблю к груди, Хома низко поклонился характернику.
– Тебе пора идти,– кивнул старик.– Не то будет поздно.
– И то правда,– Хома снова поклонился.– Спасибо за все.
– Будь здрав,– характерник широко улыбнулся и обнял бурсака.– Знай, с этого момента,– серьезно прибавил старик, помахивая перед парнем грязным пальцем,– если хочешь жить, будь предельно осторожен. Амулет и саблю всегда держи подле себя.
Хома кивнул и, вынув из кармана амулет, послушно повесил его на шею. Камень вспыхнул голубым. Характерник осторожно отошел подальше. Ухмыльнувшись, Хома спрятал его под рубаху.
Старик засуетился, рыская по шалашу и собирая самодельный дорожный мешок с сухарями и бутылью какой-то жидкости.
– На вот,– он осторожно протянул его своему гостю.
Хома принял мешок и, поклонившись, поспешил на выход. Откинув полог, он вышел из шалаша, не глядя на старика, но чувствуя, что навсегда запомнит его.
Глава VII
Жуткая находка
Был уже вечер, когда Хома, постукивая дорожной палкой, свернул со шляха на совсем узкую тропу.
Это была даже не тропа, а утрамбованная жижа.
– Здесь можно и вовсе оставить сапоги! – пробормотал путник, ткнув палкой в слякоть.– Дальше уж лучше босиком.
Присев на камень, он снял худую обувку, подвесил ее на палку и забросил на плечо.
Кровавый горизонт подрагивал впереди. Солнце почти скрылось за деревьями, отдав последнее тепло. Воздух становился прохладным и влажным, как перед грозой.
Придерживая полы длинного зипуна, надетого для согрева, он зашлепал босыми ногами по скользкой мягкой жиже, изредка вытаскивая из-за пазухи медальон и зачем-то проверяя, не поменял ли цвет странный камень.
– Нужно поскорее отыскать хутор, пока не сделалось совсем темно,– поежившись от озноба, пробормотал Хома и пошел быстрее. Но сумрак и студеный ветер словно спешили за ним по пятам.– Как же это я так припозднился? – вздыхал он, вспоминая все произошедшее с ним накануне.– Лес давным-давно должен был закончиться! Здесь, глядишь, и волки водятся,– Хома боязливо осмотрел густой ряд деревьев неподалеку. Ему даже показалось, что он заметил там какое-то шевеление. Стараясь не думать об этом, Хома попытался представить, как хорошо ему будет, когда он наконец доберется до хутора и как следует согреется. Ежели, конечно, пан не осерчает за опоздание и не прогонит его.– Как же жрать хочется,– в животе у бурсака заурчало.
Остановившись, Хома снял дорожный мешок, чтобы проверить, может, остались хотя бы крошки от сухарей. Но оказалось, что крошки он давно уже съел. А также выпил странную жидкость, налитую в бутыль характерником, которая неожиданным образом придала ему сил, хотя на вкус была не лучше лошадиной мочи. Благодаря ей бурсак энергично прошагал верст десять в бодром настроении.
К вечеру силы снова иссякли, мешок был предательски пуст и болтался на плече бесполезным кулем. Оглядевшись, Хома увидел все те же деревья да холмы, никаких признаков хутора. По всему казалось, что он заблудился.