Шрифт:
Андрей Дашков
Homo super
HOMO SUPER (РЫБКА-БАНАНКА ЛОВИТСЯ ПЛОХО) (Из серии Жизнь замечательных детей )
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЭКСТРЕМАЛЬНАЯ ПАРА
1
Судя по всему, мир был с грехом пополам запущенным механизмом, либо часами, подсоединенными к адской машинке, либо просто стеной без верха и низа, в которую время добавляло новые бесчисленные кирпичики, складывая дурацкую башню, бессмысленную мозаику, видимую только со стороны (но кто обладал даром выходить из стены ?); в любом случае -- как деталь, шестеренка или кирпич -- Эдуард Пыляев плохо соответствовал замыслу. Вероятно, где-то там, наверху, его проектировали с похмелья, папаша выполнил свою постельную работу без особого вдохновения, душа слишком долго провалялась на складе в ожидании очередного воплощения. В результате зубья шестеренки покрылись ржавчиной, деталь имела изъян, кирпич получился неправильной формы, -- и Эдик чувствовал себя в этой жизни крайне неуютно. Дня не проходило, чтобы он не нарвался на неприятности. Его отличала удивительная способность наживать себе смертельных врагов. В некоторых людях
Он был одним из неудачников, обреченных на медленное и болезненное вымирание. Ему не везло ни в мелочах, ни по-крупному. Если он сворачивал за угол, можно было с уверенностью утверждать, что там расположились менты -достаточно тупоголовые, чтобы не понять, кто есть кто, -- и полночь он встречал в предвариловке. На него частенько наезжали в барах, вагонах метро, парках, непременно на базаре и с почти стопроцентной вероятностью -- после одиннадцати вечера на любой пустынной улице. В начальники ему всегда доставались редкостные болваны без чувства юмора, и надо было следить за собой, чтобы в шутку не назвать отверстие дыркой . Хорошо, что на самолете он летал всего один раз. При заходе на посадку двести четвертый не мог выпустить шасси, и Пыляев проболтался в воздухе лишних двадцать восемь минут до устранения неисправности -- двадцать восемь самых долгих минут в его жизни. С тех пор Эдика вряд ли удалось бы затащить в аэропорт -даже на бесплатный рейс до Гонолулу с гарантированно приятными последствиями (хула-хула, вилла на Мауи, серфинг, орхидеи в лунном свете, томно стонущие гавайские гитары, девочки, не ведающие стыда и не воспринявшие всерьез концепцию греха).
Эдик был податлив, как дохлая медуза. Легчайшие сквозняки нарушали его неустойчивое равновесие и сдували карточные домики, возводимые им без фундамента. Потом он задумался над словами, напечатанными в одной толстой книге, и бросил это бессмысленное занятие -- строить на песке.
До тридцати пяти он работал инженегром в Тепловых сетях . Не потому, что нравилось, а чтобы не сдохнуть с голоду. Потом вдруг начал пописывать книжонки. Детективы для дефективных. Не самый худший способ зарабатывать деньги. Больше денег -- больше проблем... Как выяснилось позже, его неприятности только начинались.
Он не сумел бы манипулировать ни одним человеком из своего окружения. Он не мог управлять даже самим собой, и центробежные силы превращали его раздробленную личность в совокупность бессильных теней, бешено кружившихся на распадающейся карусели урбанистической паранойи.
В общем, что касается умения жить, Эдик был полный кретин. Ни разу в жизни ему не удалось заглянуть в будущее хотя бы на одну проклятую минуту. * * *
Элеонора Пыляева (в девичестве Хрусталь) была особа молодая и на редкость безалаберная. Многое прощалось ей за красоту. В малых дозах ее легкомыслие раздражало. В больших начинало приносить вред. Она теряла деньги регулярнее, чем они поступали на ее банковский счет. Спасало только то, что счет был огромным. Она частенько не закручивала кран и устраивала в доме потоп. Оставляла открытым холодильник. Разбрасывала в универмагах ключи, очки, сигареты и кредитные карточки. Запирая свой собственный антикварный магазин, она забывала включить сигнализацию. И ставила разогретый утюг на любимые компакт-диски мужа...
Все, что от нее требовалось, черт ее дери, это предвидеть последствия своих действий. Такая задача оказалась для Элки совершенно непосильной. Окружающие люди и предметы мстили ей за то, что она не придавала им должного значения. В каком-то смысле она была самым легким человеком на свете. Она скользила по жизни -- и не замечала, что соскальзывает в пропасть.
Короче говоря, у нее тоже не было ни малейших признаков шестого чувства . Если бы где-нибудь действительно с крыши падал кирпич, то непременно встретил бы по пути ее голову. * * *
Так откуда же взялся этот ужасный ребенок? Да все оттуда же. Правда, его путь к свету был не совсем обычным.
2
Эдик и Элка познакомились на вечеринке у Вислюкова в самом начале третьего тысячелетия от Рождества Христова. Ох, и веселые это были времена! Думая о них, Пыляев впадал в тихое бешенство.
Тропические леса исчезли -- кислородная подушка планеты опустела. Океан был загажен, как отхожее место, и надо было потрудиться, чтобы отыскать на одном из пяти континентов чистую пресную воду. Озоновый слой истончился и превратился в решето для ультрафиолета. Атомные станции производили подавляющую часть электроэнергии. Места захоронения радиоактивных отходов стали очагами перманентной мутагенной угрозы. Доля младенцев, рождавшихся с генетическими отклонениями, достигла пятидесяти процентов. Человеческая раса утратила естественную жизнеспособность. Загрязненный воздух разъедал легкие, как кислота -- металл. Модифицированный вирус СПИДа завершал победное распространение по планете. Дьявольски изощренная и утешительная ложь доминировала во всех средствах массовой информации -- от сети Интернет до устаревших книг, переполненных жвачкой для размягченных мозгов. Запасы полезных ископаемых стремительно истощались. Промышленность пожирала саму себя, как хирург-каннибал из рассказа Кинга. Энергия -- бесплотный призрак жизни, заряд в электрошоковом стимуляторе цивилизации -- стоила баснословно дорого: дороже земли, воды, благоразумия и тем
Боже, храни всех кретинов, отравленный воздух, искусственый фаллос, мирный атом и нефтяную пленку!..
Короче говоря, у Эдика было хреновое настроение. Очень хреновое. Во время приступов мизантропии он ненавидел даже себя. Каким-то дурацким и непонятным образом это утешало. Как будто, наконец, обнаружился крайний в длинной очереди на кладбище. И становилось легко и спокойно. Очередь продвигалась быстро. * * *
Он явился к Вислюкову одним из первых, чтобы успеть опрокинуть пару рюмок (проклятая тяжесть, проклятая застенчивость) и увидел ее. Она стояла возле окна и смотрела на серый снег.
Эдик был старый циник, одинокий спивающийся писателишка (с психологией неизлечимо больного типа все до лампочки : какая разница, от чего подыхать -- цирроз печени? ядреная ядерная зима? экологические кранты?), но тут он почувствовал что-то вроде удара под дых. Словно опять терял все, что уже давно было потеряно... Он застыл с рюмкой, поднесенной ко рту.
В ней была видна порода без единого изъяна -- то, что не приобретается никаким воспитанием, самообразованием, лакировкой или контролем. Совершенство китайской бронзы. Бесполезная красота. (Позже ему представилась возможность убедиться: порода была проявлена во всем -- в форме пальцев и ногтей; в умении носить дешевые тряпки и относиться с иронией к самой себе; в понимании того, что нет ничего слишком важного; в том, что она могла позволить себе произнести пару фраз из лексикона грузчиков и это не звучало вульгарно.) К тому же, у нее оказалось целых шесть здоровых зубов! Остальные -- имплантанты, зато ослепительно белые. Из материала, который не распадется и через тысячу лет. Идеальные экспонаты для антропологических коллекций будущего.
Эдик уже успел выпить достаточно, чтобы стать раскованным и приятным . Он отправился клеить даму -- как выяснилось, не даму, а сущее дитя. Но изощренное в своих желаниях. Это было интригующее сочетание.
– - Вы не замужем?
– - он не тратил времени на исполнение брачного танца и сразу перешел к делу.
– - Нет.
– - Второй бестактный вопрос: с кем-нибудь дружите ?
– - Нет.
Коротко и ясно. Что за славная куколка! (Только какого черта она здесь делает?)
– - Я вас провожу.
– - У меня машина.
– - Тем более. Подтолкну, если заглохнет.
– - Ладно. Тогда закусывайте, пожалуйста... * * *
...Вислюков уже целенаправленно двигался к нему, выставив коньячную бутылку, как ствол, и зажав рюмки между пальцами. Встретившись, они обменялись заблудшими душами...
(-- Что такое, старичок?
– - Депрессняк давит.
– - Ах ты, мой бедненький! Давай я тебя полечу...
– - Это уже тотально. Это -- клиника.)
...И начали лечить друг друга, зная, что все бесполезно.