Хора. Каталог женщин и мужчин

Димитрин Дима

Через дюжину вопросов Аркаша разошелся - чуть ли не впервые ему предоставилась возможность показать всю гибкость своего ума, ума пробуждающегося сатира. На него даже нашло вдохновение сатира, что не посчастливилось испытать ни одному человеку из мужчин, потому

что вдохновение сатира испытывают исключительно его (сатира) женщины. И вот перед обомлевшими соучениками стоял настоящий сатир. Не все это отчетливо поняли (сатира они видели первый и последний раз в жизни, ведь в СССР не было не только сатиры, но и сатиров, зато были сортиры), но все в какой-то степени это уловили, особенно Мефодьевна - с ее-то педагогическим и вообще женско-бабьим опытом - сидела, буквально разинув рот от изумления. Когда Аркаша совсем уже разошелся (он как раз говорил, несколько научнообразно, что считает, в отличие от Залкинда, что в любви нет и не может быть никакой этики, что любовь насквозь эстетична, если не эклектична), Мефодьевна вдруг издала какой-то нечленораздельный звук, что-то вроде "пр-ру" и закричала, как сумасшедшая:

– Вон отсюда, бледун!

Последнее слово вроде бы такая авторитетная учительница не могла произнести, но слышал весь класс. Кроме того, Мефодьевне показалось этого мало и она добавила еще непонятно почему в женском роде: "бледуна", по-видимому, характеризуя таким образом теперь уже всю обстановку, в которой она оказалась, а может быть, для того, чтобы присутствующие не думали, что они ослышались.

Аркаша осекся и густо покраснел,

на его глазах показались слезы и вот уже залили все лицо. Три секунды назад сатир, теперь это был снова погрязший в самых отвратных комплексах жалкий подросток. Не помня себя, он выбежал из класса без портфеля. Сей некрасивый портфель так и остался лежать в классе, а затем его спрятали в шкафу - прямо на больших картонных репродукциях старых мастеров, ждущих своей очереди, когда их развесят по стенам - потому что Аркаша больше в этой школе не появился, а равно и в любой другой школе. Да было бы и смешно учиться в советской школе существу, осознавшему себя древнейшим богом.

В его руке были лишь выписки из брошюры этого злосчастного Залкинда А.Б. Лишь пройдя добрую половину пути домой, Аркаша, выходя из штопора сатира, решил бросить эти не нужные больше бумажки в урну, подумав, что еще лучше бы их символически сжечь, но спичек, когда нужно, под рукой не оказалось. Урна стояла возле скамьи, на которой две-три студентки-отличницы готовили шпаргалки, в очечках, как полагается. Аркаша вдруг усмехнулся и вместо урны вручил 13 пролетарских межполовых заповедей им, но те, едва скользнув взглядом по шапке, лишь неопределенно фыркнули, синхронно сжали губы и отправили-таки это произведение воспаленного ума человеческого туда, где ему полагается находиться.

полный текст романа: https://www.cibum.ru/books/6913692