Хорошая девочка. Версия 2.0
Шрифт:
— Его, кстати, состояние других никогда не волновало. Он мне ночью вчера звонил. Такой бред нес. Я подумал, что все, крышей поехал на старости лет. Ну, или пьяный, хотя говорил вроде связно и внятно. Но фигню, — категорично и очень недовольно заявил ослик.
Так себе новость. Что там Саша ему нагородил? Как и мне — страшные сказки про воссоединение?
Влад одним глотком допил какао и резко отставил чашку.
— Уже не раз говорил вам обоим — хочу быть частью вашей семьи. Сам не подарок:
Рус встрепенулся:
— Я тебе давно сказал, что только «за», если ты сделаешь маму счастливой. А обидишь — пожалеешь. Земля круглая, за углом встретимся.
Здесь я душераздирающе вздохнула и огорчилась, что нет пледа — закутаться:
— Мои опасения ни для одного из вас не являются тайной. Я немолода, не особенно красива, с тяжелым пережитым опытом и ужасно травмировавшим психику воспитанием. И с серьезным заболеванием в состоянии ремиссии. Да, Руслан — мой любимый сын. Подаренный Судьбой. Единственный. Так это и останется, увы мне.
Странно, но впервые так открыто высказав все, что болело и тревожило, вдруг поняла — стало легче дышать.
Я — вот такая. Если любите — принимайте как есть.
Влад обжег абсолютно больным пылающим взглядом:
— У меня и наследственность подкачала, да и детство было то еще. В частности — свинку я еле перенес: не только тяжело, но и с необратимыми последствиями.
Я вздрогнула и уставилась на него совершенно неприлично. Это то, о чем я подумала?
— Если вы готовы стать моей семьей, то Руслан будет мне таким же подарком Судьбы.
Ослик очумело замотал головой и вытаращился на нас очень круглыми глазами:
— Всю жизнь я был ошибкой и досадной помехой, а для вас двоих вдруг подарок? Мам, давай его себе возьмем, а?
— Ну, что за неуместный юмор, сына? Семья, то есть родители и дети, это такое, знаешь…
— Знаю: важное, главное, нужное. Но так думаешь только ты. Ну, вот теперь еще один такой же нашелся.
Я вздрогнула.
Еще один.
Нашелся.
Пора бы уже самой рулить своей жизнью, не?
— Влад, я тебя люблю. И буду рядом, пока могу и пока нужна тебе.
— Значит — всегда! — полыхнув синими очами, Влад снова утащил меня себе.
Рядом, на мой освободившийся стул, тут же приземлился ослик:
— Бывает так странно, да? Мы все тут собрались. Такие. Особенные.
— Самое главное — нужные друг другу, — сжала в ответ ладонь сына. — Люблю вас, знаете?
Влад зарылся лицом в мою макушку и пробормотал глухо:
— Верится пока с трудом, но ты же не перестанешь?
Хихикнула:
— Ты же сказал: навсегда.
— А я вот не
Парни дружно заржали, а я заплакала.
От счастья.
Мое живое, настоящее счастье пахло какао и бергамотом. И совсем чуть-чуть черной орхидеей.
Глава 65
Наждачкой по натянутым нервам
'Уходя — уходи!
Не меняй рокового решенья.
Уходя — уходи!
Без сомненья и без сожаленья…'
Илья Резник
Вошла в одноместную палату «Комфорт», куда Александра перевели после того, как я задолбала его страховую, не зная чего ждать. Поэтому решила положиться на волю случая.
Случай мне снова выпал удивляться:
— О, гулящая жена явилась, не запылилась, — приветствовал меня формально еще муж.
— Миронов, ты охренел?
Извините, вырвалось.
Саша криво ухмыльнулся:
— Я? У тебя, милая, на первом месте всегда был кто угодно, но не муж. Руслан, родители, работа, студенты. Вот в последние три года — любовник твой.
Обалдела от претензий. Моя жизнь десять лет вертелась вокруг него и Руслана. Да, родители и братья имели значение, да, к студентам я всегда была внимательна, но такого наезда точно не заслужила. Сотряс у Саши случился знатный, видимо.
— Это что за идиотизм? — выдохнула недоверчиво.
И снова сюрприз. Александр потемнел лицом и вдруг заявил неожиданное:
— Да, я идиот. Все, что было хорошего в жизни, просрал. Сын меня терпеть не может. Жена умная, добрая, нежная, понимающая, ушла. Не хочет меня больше. Я виноват. Прости, Льдинка.
От такой резкой смены настроения стало очень не по себе. Посмотрела на него настороженно.
— Конечно, ты натворил дел, но убиваться — точно не выход. Кто исправлять будет? — подошла ближе, оглядела тумбочку: салфетки, таблеточница, кружка с водой, телефон.
— Ты не знаешь еще, но я гораздо хуже, — Саша потянул меня здоровой рукой, усаживая на кровать.
Присела осторожно, чтобы не потревожить.
Руку мою не отпустил. Заглянул в глаза:
— С дурой этой связался. Думал, ты спохватишься, внимание обратишь, вспомнишь былое, захочешь удержать.
Вот что тут сказать, а? Что в этой голове творится?
Я держала в памяти нетрезвого, с вечными нелепыми претензиями, агрессивного Александра Михайловича. А некоторые вещи «из последнего» помнить и вовсе бы не хотела, да.