Хорошая моя
Шрифт:
– Танечка, Анечка!
– Ма-ам, ты долго! – упрекнула Таня.
– Тётя нас в гости приглашала, но мы не согласились, – доложила Аня.
– Какая тётя? – Варя посмотрела на стоявшую около первой ступеньки Катерину и возмутилась. – Эта?
– Мы сказали, что мама не разрешает с незнакомыми уходить, – успокоила её Таня.
– Ну, уж, и незнакомыми! – засмеялась Катя. – Мы теперь почти родственники.
Красивая. Дерзкая. Разнузданная… У Вари перехватило дыхание. Прочистила горло и сипло спросила:
– Совесть есть у тебя?
– Не знаю, – передёрнула плечами девушка и снова хохотнула. – Пока не попадалась.
Разговаривать с этой вертихвосткой было бесполезно, даже вредно. Варя взяла дочерей за руки:
– Идёмте домой.
Они спустились и пошли к воротам. Очень хотелось обернуться. Варя готова была пригвоздить нахальную девицу. Если б было возможно сделать это взглядом!
– Мамуль, а ты обещала мороженку, – напомнила Танюшка.
– Я помню, по дороге зайдём в кафе.
– Мне с вареньем!
– А мне с шоколадом!
– Хорошо.
Ускориться бы! Однако пришлось примеряться к маленьким шажочкам. Варя сжимала тёплые ладошки, слушала щебет близняшек и постепенно успокаивалась. Зря навестила семейство обидчицы? Нет, не зря. Теперь осознала: одолеть яркую и самоуверенную соперницу в честной борьбе не получится. Значит, что? Не успела додумать. Они вышли на пахнущий горячим асфальтом и выхлопными газами проспект. Аня, перекрикивая шум проносившихся мимо автомобилей, спросила:
– Мам! А почему эта тётя сказала, что скоро за папу замуж выйдет?
Варя остановилась и присела:
– Она вам так сказала?
– Да, – подтвердила Таня.
Две пары синих широко раскрытых глаз испуганно смотрели на маму.
– Ну… потому что она хочет этого.
– А разве можно жениться на женатых?
Варя не знала, как отвечать. Изобразила улыбку и подмигнула:
– Давайте мы у папы спросим, а? – она распрямилась и кивнула на видневшееся впереди кафе. – Кто первый до крылечка?
Побежали. Девчонки вприпрыжку, она трусцой следом за ними. Как ни странно, на душе стало светлее. У неё замечательные доченьки! И никто, никакая Катька, не сумеет их отнять!
3. Притворство как лекарство
Ольга Озерцова
Ольга отстранила тюлевую занавеску, поморщилась от напоминавшего старую пудру запаха. В потоке солнечного света, словно микроскопические мошки, вились блестящие пылинки. Надо постирать шторы. И стекло помыть: всё в дождевых затёках.
Печально улыбнулась мыслям. Ничего, скоро завершится круговерть ЕГЭ, можно будет заняться домом.
Подвинув керамическую вазу с бледно-голубыми сухоцветами в сторону, облокотилась на подоконник и посмотрела вниз. Идёт?
Непрошеная визитёрша должна бы за это время спуститься, ведь поскакала по ступенькам не хуже горной козочки. Тревожная мамаша – знакомый типаж, десятка два таких встречалось за учительскую карьеру. Ольга хотела поскорее выпроводить возмутившую спокойствие даму, вот и сказала, что не видела во дворе её дочек. На самом деле девочки-дошкольницы скучали на крылечке и, как водится между сёстрами, пререкались. Речь шла о мороженом: лучше есть с вареньем или с шоколадом. Остро захотелось мороженого. Хоть с чем. Хоть просто так. Представила, как откусывает эскимо: с лёгким хрустом ломается шоколад, зубы впиваются в холодное твёрдое тело, нёбо немного немеет…
Рот наполнился слюной. Даже сливочный вкус почувствовала.
А! Вот, идут.
Женщина, держа за руки двойняшек в сиреневых платьицах, пересекала двор в направлении ворот. Сестрёнки подпрыгивали в такт материнским шагам. Ольге показалось, что она слышит неугомонный девчоночий щебет.
Надо бы умилиться, но вместо этого грудь жгло раздражение. Неприятно, когда посторонние врываются в уютный, с таким трудом поддерживаемый мирок, походя срывая с действительности удобные маски.
– Явилась! – сердито щурилась в спину женщине Ольга. – Звали тебя! Ябеда-корябеда солёный огурец!
Хмыкнула, вспомнив детскую дразнилку. Понятно, жалобщица не виновата в том, что приходится бороться за свою семью, тут скорее вопросы к сестрице. Как-то так повелось, что ко всем случившимся за много лет бедам причастна именно Катя. И трагическое происшествие, повлекшее скудоумие брата, и смерть отца, и лёгкое помешательство матери – всё связано с ней. Косвенно, и всё же. Такая уж Катюшка неугомонная! Прямо-таки проводник неприятностей!
Бу-бум! Грохнула входная дверь. Сразу же раздался звонкий голос младшей сестрицы:
– Общий привет! Я дома!
– Что ты всегда так долбишь, Катя! – возмутилась Ольга, отходя от окна.
– Кто-то спит? – сестра мимоходом заглянула в гостиную и отправилась мыть руки. Уже из ванной сообщила. – А я со своими будущими падчерицами познакомилась!
– Что? – внезапно осипшим голосом переспросила Ольга.– Где твоя совесть? Разве можно так?
Вряд ли сестра услышала её за шумом воды. Да, собственно, вопросы были риторическими. Катя вошла в гостиную, потирая ладони, вместе с ней влетел аромат земляничного мыла.
– Чего такая злая? Завидуешь?
– Да как ты вообще… – Ольга зашипела, закатывая глаза, и не сразу продолжила. – Я уже молчу о том, что подло уводить отца двух детей из семьи. Как ты могла допустить ситуацию, когда обманутая женщина явилась сюда и потревожила маму!
– Потревожила? Чем же? Сообщила заплесневелую весть о смерти папы? – с уверенностью предположила Катя. – Мамулю больше ничем не прошибёшь.
– Именно! Хорошо, что я пришла как раз в этот момент, иначе… – Ольга настороженно взглянула на дверь в смежную комнату. Там довольно громко работал телевизор, вряд ли мать подслушает, и всё-таки не стоило называть вещи как они есть. За два года у всех выработалась устойчивая привычка игнорировать болезненную тему.