Хорошая работа
Шрифт:
— Но я не умею так танцевать.
— После такого количества шампанского умеют все, — заявила Робин, неуверенно вставая из-за стола.
Оказалось, что в отеле целых две дискотеки: одна на первом этаже, орущая, с цветомузыкой — для молодежи, где в этот час веселились только диск-жокей и те двое ребятишек, которые до этого плескались в бассейне; другая рядом с баром, больше напоминающая ночной клуб, предлагала спокойную музыку более зрелым постояльцам. Вик огляделся по сторонам, и ему явно полегчало.
— Вот это я понимаю, — сказал он. — Здесь даже есть танцующие пары.
— Пары?
— Ну,
— Тогда пошли, — решительно заявила Робин, взяла Вика за руку и повела в зал. Там как раз звучала некая возвышенно-легкомысленная песня, которую исполняла женщина с высоким девчачьим голосом:
Я хочу флиртовать, а еще делать то, Что у нас хорошо получается вместе…Вик повел в духе современного квикстепа, держа Робин за руки на некотором расстоянии от себя. Потом Робин изобразила несколько заурядных поворотов и резко откинулась назад так, что Вику пришлось нагнуться и подхватить ее.
— Вернитесь, — с комическим пафосом призвал он, неуклюже застыв в полупоклоне с прямой спиной и широко расставленными ногами. — Я так не умею.
— Вы отлично танцуете, — подбодрила Робин. — Продолжайте в том же духе.
— Я никогда не продолжаю в том же духе, — ответил Вик. — Это против моей природы.
— Бедный Вик!
В конце концов, после нескольких танцев, Робин сжалилась над ним. Они сели за столик и заказали легкие напитки.
— Спасибо вам, Вик. Это было чудесно, — сказала Робин. — Сто лет не танцевала.
— Разве у вас в университете не бывает балов? — удивился Вик. — Майских балов. — Он произнес это натужно, словно на иностранном языке.
— Майские балы проводятся в Кембридже. Наверно, в Клубе раммиджских преподавателей они тоже случаются, но я не знаю никого, кто бы туда ходил.
В зале приглушили свет. Зазвучала медленная музыка. Те, кто танцевал парами, прижались друг к другу. У Вика сделалось странное выражение лица. Робин решила, что можно назвать его благоговейным.
— Эта мелодия, — хрипло произнес он.
— Она вам знакома?
— Это Дженнифер Раш.
— Вам нравится?
Он поднялся со стула.
— Давайте потанцуем.
— Давайте.
Это была лирическая песня с пошленьким сентиментальным припевом, что-то про «я твоя, ты мой» и про «силу любви», но она удивительным образом повлияла на танцевальные способности Вика. Ноги его перестали быть как палки, двигался он точно в такт музыке. Он прижал Робин к себе, крепко, но нежно, и закружил, подталкивая бедрами. Вик не проронил ни слова, и Робин не видела его лица, потому что положила голову ему на плечо, но ей показалось, что он неслышно, про себя поет эту песню. Робин закрыла глаза и отдалась плавному ритму глупой и пошловатой песни. А когда музыка смолкла, она быстро поцеловала Вика в губы.
— Это к чему? — спросил он, с трудом выходя из транса.
— Пошли в постель, — сказала Робин.
2
Они не говорят друг другу ни слова до тех пор, пока не
Робин блаженно счастлива, немножко возбуждена, но отнюдь не сгорает от страсти. Она не собирается соблазнять Вика, просто хочет положить конец его страданиям. Кроме того, в первый раз переспать с новым партнером — это всегда будоражит. Не знаешь, чего ждать. Ее сердце бьется сильнее, чем когда она ложится в постель с Чарльзом. Но Робин не теряет голову и контролирует ситуацию. Возможно, даже наслаждается своим триумфом: крупный промышленный босс у ног простой феминистки, литературного критика — очаровательная развязка.
Для Вика происходит событие гораздо более значительное, а потому он куда больше взволнован. Его тайная мечта последних недель — оказаться в постели с Робин Пенроуз — наконец сбывается, хотя в том, что происходит, есть что-то иллюзорное. Он искренне удивлен своими ощущениями. Очаровательная молодая женщина ведет его по коридору, ему кажется, что его душа плетется позади, следуя за телом. В зеркальной стенке лифта Вик видит свое отражение: он стоит плечом к плечу с Робин, которая выше его сантиметров на семь. Она перехватывает его взгляд и улыбается, берет его за руку и проводит ею по своей щеке. Похоже на то, как управляют марионеткой. Вик с трудом выдавливает из себя улыбку, глядя в зеркало.
Робин отпирает дверь номера, вешает на ручку табличку «Не беспокоить» и запирает дверь изнутри. Потом сбрасывает туфли и становится почти одного роста с Виком. Он прижимает ее к двери и начинает страстно целовать, прикасаясь руками к ее плечам, спине, бедрам… Вик чувствует, что только на волне страсти сможет перешагнуть порог, ведущий к супружеской измене, а то, что с ним сейчас происходит, и есть страсть.
Робин удивлена и даже напугана его поведением.
— Относись к этому проще, Вик, — говорит она, тяжело дыша. — Совсем не обязательно срывать с меня одежду.
— Извини, — отвечает Вик, немедленно останавливаясь. Он опускает руки и покорно смотрит на Робин. — Я никогда этого не делал.
— Пожалуйста, Вик, — говорит Робин, — не нужно так говорить, это ужасно скучно. — Она подходит к мини-бару и заглядывает внутрь. — Отлично. Есть полбутылки шампанского. Ты совершенно не обязан ничего делать, если не хочешь.
— Очень хочу, — признается Вик. — Я люблю тебя.
— Не говори глупости, — отвечает Робин, протягивая ему бутылку. — Тебе просто песня в голову ударила. Та, которая про силу любви.
— Это моя любимая песня, — говорит Вик. — А с этой минуты она будет нашей.
Робин с трудом верит своим ушам.
Робин достает два бокала. Вик наполняет только один.
— Я не буду, — отказывается он.
Робин испытующе смотрит на него поверх бокала.
— Ты случайно волнуешься не потому, что импотент?
— Нет, — отвечает он хриплым голосом. Конечно, импотент.
— Если у нас все будет, это не всерьез, ладно?
— Я не думаю, что возникнут какие-то сложности.