Хорошее самочувствие. Новая терапия настроений

Бернс Дэвид

Моя позиция другая: действительно чувства могут свидетельствовать о наличии или отсутствии психологических расстройств.

Предполагаю ли я, что человек мог бы избавиться от всех эмоций, стал как робот? Нет. Я учу избегать неприятных эмоций, основанных на нарушении восприятия. Я уверен, что личность, оценивающая жизнь реально, получает глубокие эмоциональные переживания от всех событий, воспринимая их как источник удовольствий.

В следующем разделе книги я объясню коррекцию расстройств, которые толкают к совершению глупости. Сначала будет казаться, что рушатся некоторые главные ценности, открывая путь разрушающим эмоциям. Поэтому я опишу детально все возможные ступени терапии. Образец модификации нелогичных мыслей даст большой эффект при коррекции настроения. Нужно продвигаться вперед и не бояться: ваши проблемы исчезнут.

Часть вторая. Практическое применение

Глава четвертая. Первый шаг к самоуважению

Во время депрессии многие больные уверены в своей никчемности. Анализ доктора Аарона Т. Бека показал, что больше восьмидесяти процентов депрессирующих испытывают самоотвращение. В дальнейшем Бек исходил из того, что больные видят свои недостатки во многих областях, но у них могут быть реально высоки такие качества, как интеллигентность, способность к подвигу, популярность, здоровье и сила. Он сказал, что самоимидж (самоосознание депрессирующего) можно охарактеризовать четырьмя словами: неудача, несовершенство, обделенность и одиночество.

Все эти негативные эмоции — результат низкого самоуважения. Самоимидж во время депрессии — это увеличительное стекло, преображающее случайные ошибки и неудачи в символы личного несовершенства. Например, первокурсник Эрик ощущает на занятиях страх: «Когда профессор вызовет меня, я скорее всего все перепутаю». Постоянный страх Эрика все перепутать доминирует в его сознании, причина возникновения которого выяснилась в нашей беседе.

Я: Предположим, что ты все перепутал в классе, почему это расстроило бы тебя? В чем трагедия?

Э: В том, что я выставлю себя дураком.

Я: Предположим, ты выставил себя дураком. Почему это так расстроит тебя?

Э: Тогда каждый сможет смотреть сверху вниз на меня.

Я: Пусть так. Что тогда?

Э: Тогда я буду чувствовать себя несчастным.

Я: Почему ты будешь чувствовать себя несчастным при подобном отношении людей?

Э: Что я могу ожидать, не являясь сколько-нибудь стоящей персоной. Впоследствии это может повредить моей карьере: имея плохую репутацию, я не стану юристом.

Я: Пусть ты не стал юристом, допустим, ты исключен за неуспеваемость. Это стало бы особым провалом для тебя? Почему?

Э: Всю жизнь я мечтал стать юристом, провал означал бы мое полное поражение.

Я: Ну?

Э: Жизнь стала бы пустой. Я — неудачник, я никчемен.

В этом диалоге Эрик показал, почему он уверен в катастрофичности чьего-либо неодобрения, допущения ошибок или неудачи. Он верит, что если одна персона смотрит сверху вниз на него, то и все тоже. Да, это было бы так при условии, что всемирное признание негодности стало вдруг штамповаться на его лбу от каждого взгляда. У него не было чувства собственного достоинства, что не способствовало успеху. Свои достижения Эрик мерил по чужим взглядам. Если его страстное желание получать одобрение и комплименты было неудовлетворено, то Эрик чувствовал себя ничем в глазах других.

Совершенство Эрика, построенное на одобрении его достижений посторонними, — нереально и равносильно самопоражению. Но для Эрика этот стимул действителен и необходим. Любой находящийся в состоянии депрессии может убедиться, как тяжело переделать нелогичные штампы мышления, из-за которых больной смотрит «сверху вниз» на себя; он верит, что на самом деле несчастен, и любой намек на обратное кажется ему неубедительным.

Несчастье, если не только больной верит в свои беды. Во многих случаях он будет так настаивать на своей несоразмерности требованиям, что в это могут поверить друзья, семья, и даже личный врач. Многие господа психотерапевты «покупались» на негативные взгляды депрессирующих без глубокого анализа утверждений пациента. Это показано в работе Зигмунда Фрейда «Скорбь и меланхолия», которая является основой классического подхода психоанализа к лечению депрессии. В этом исследовании Фрейд сказал, что когда пациент говорит: «Я печален, неспособен к достижениям, морально подавлен», то он может быть прав. Результат этих утверждений абсолютно бесполезен для терапевта. Фрейд уверен, что терапия может

опираться на то, что пациент действительно не интересен, не привлекателен, не честен; мелочен и эгоцентричен. Эти постулаты опираются на свойственную человеку веру в себя, выделенную Фрейдом, и существование болезненного процесса подведения своих верований под категорию правды. «Пациент изображает свое «эго» несчастным, неспособным к каким-либо достижениям и морально презренным. Он упрекает себя, чернит себя, ощущает вину и предписывает наказание. Это может быть одинаково бесполезно как для научной, так и для терапевтической точки зрения; противоречит реальному состоянию самого пациента. Но он должен непременно быть прав каким-то образом (по-своему), и больной описывает свое «эго» таким, каким оно ему видится. Действительно, мы должны иногда подстраиваться под его утверждения без проверки. Он, действительно, так неудачлив в интересах, любви, достижениях, как он и говорит (по-своему). Возможно больной в своих самообвинениях выказывает более тонкое чутье на правду, чем другие люди, не меланхолики (по-своему). Когда в своем преувеличенном самообличении он описывает себя ничтожным, то это может быть истинно, ведь конечная цель прячется в несчастьях самого больного. Но это может быть и ложным, ведь мы не знаем насколько близко он подходит к пониманию себя (по-своему). Мы только удивляемся, почему человек заболевает, если он не смог устоять перед истиной».

Зигмунд Фрейд «Скорбь и меланхолия»

Пусть лучше терапевт держит в руках неадекватные чувства больного как экстремальное средство, потому что ощущение невезения — ключ к депрессии. Вопрос так же имеет и философское звучание. Присуще ли человеческой природе отклонение от стандарта? Действительно ли депрессирующие повернуты лицом к максимальной правде о себе? И что же является первопричиной истинного самоуважения? Эти, по-моему, очень важные вопросы человек всегда будет задавать себе.

Человек не может поднять чувство собственного достоинства своими достижениями в делах. Успехи приносят удовлетворение, но не счастье, так как самоценность, основанная на них — псевдоуважение, а не истинное чувство, что подтверждается успешностью моей борьбы с депрессией. Недопустимо, чтобы ощущение самоценности базировалось на взглядах, талантах, судьбе.

Мерилин Монро, Марк Роско, Фредди Принц и многие другие жертвы суицида аттестовали эту жестокую правду. Так же нельзя любовью, одобрением, дружбой, заботой или способностью к близости хоть на одну йоту поднять неотъемлемую ценность. Великое множество депрессирующих были любимы, но это не помогло им, так как САМОлюбие и САМОуважение отсутствовали. По большому счету, играет роль только личное ощущение самоценности.

Итак, читатель с некоторым раздражением может спросить: «Как приобрести ощущение самоценности, собственного достоинства? Я уверен, что другие люди лучше меня. Я не думаю, что что-нибудь поможет мне изменить свою суть».

Одна кардинальная особенность когнитивной терапии — она не покушается на чувства низкой самоценности. В моей практике я помогал пациентам полностью изменить самооценку, я поднимал некоторые вопросы снова и снова: «Действительно ли ты прав, настаивая на собственной духовной мизерности?»

Первый шаг к самоуважению — понять больному, почему он настаивает на собственной ничтожности. На этом этапе он еще будет защищать чувство собственной неценности, не совсем адекватно понимая смысл сказанного.

Это мнение основано на исследованиях Бека и Девида Браффа, показавших нарушения мышления у депрессирующих, которые сравнивались с больными шизофренией и здоровыми людьми в способности интерпретировать пословицы, такие как: «Не красна изба углами, а красна пирогами». И шизофреники, и депрессирующие допустили много логических ошибок, имели сложности с объяснением смысла, они были чрезмерно конкретны и не могли сделать точный разбор. У депрессирующих грубость дефектов была менее глубокая и причудливая, чем у шизофреников, но они были очевидно ненормальными в сравнении со здоровыми людьми.