Хорошие парни не всегда бывают первыми
Шрифт:
– Откуда вы знаете, что там было? – сразу уточнил Миго.
– У меня хорошее зрение. Я увидела их двоих. Они шли в другую сторону. А я обратила внимание, что такая же сине-красная вывеска была и на Таити. Там был большой супермаркет.
– Верно, – кивнул Миго и, уже обращаясь к Дронго, быстро произнес: – Вы убедились? Я был прав. Это тип, которому ювелир больше всех доверял, его предал и убил. Все так и было.
– Вы узнали их обоих? – уточнил Дронго, тоже перейдя на английский язык.
– Конечно, узнала. Ювелир Зигнитис и молодой Талвест. Я не могла ошибиться.
–
– Больше вы их не видели?
– Нет, не видела. Я сразу вернулась на корабль. И только недавно узнала об убийстве господина Зигнитиса. Я хотела найти вас, чтобы все рассказать, но в конференц-зале находилась вдова Зигнитиса и господин Пятраускас. Поэтому я решила остаться там. Потом там появились вы, и я видела, как вы пытаетесь допросить несчастную вдову. У вас был возбужденный вид охотника, господин Дронго, и мне это очень не понравилось. Поэтому я предложила вам уйти, чтобы потом поговорить с вами. И вот сейчас нашла вас, чтобы обо всем рассказать.
– Вы говорили об этом вдове Зигнитиса?
– Нет, конечно. Зачем ей знать такие подробности.
– Господин Шакеев сказал, что он ушел с Вахидовым и Ихелиной. Вы их не видели в магазинах?
– Нет, не видела. Я зашла только в первый магазин и, ничего не купив, решила вернуться. Никого больше из наших я не видела.
– Уже достаточно для того, чтобы посадить Талвеста в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, – победно воскликнул Миго, – два убийства подряд. Это был он, я теперь в этом не сомневаюсь.
– Сначала нужно его допросить, – напомнил Дронго.
– Вы сами слышали их разговор с господином Помазковым, – напомнил Миго, – и вы сами говорили, что они скрывали ото всех факт своего знакомства. Какие еще нужны доказательства? Молодой Талвест выманил на причал ювелира и задушил его. Никаких сомнений уже не осталось. И он еще не пришел к нам, хотя по корабельному радио уже объявляли, чтобы он к нам спустился. Значит, это он. У меня не осталось больше никаких сомнений.
В дверь снова постучли. Слепакова вздрогнула. Туманова поежилась. Миго поднялся, сам подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял Пятраускас.
– Извините, что я вас побеспокоил, – немного церемонно сказал он по-английски, – но по радио передали, чтобы я спустился к вам в каюту.
– Вы правильно сделали, что пришли, – пригласил его в каюту Миго.
Пятраускас вошел, вежливо поздоровался по очереди с каждым из присутствующих. И, пройдя дальше, уселся на небольшой диванчик, стоявший у выхода на балкон. Эта каюта была точной копией той, в которой убили Игната Северцова.
– Теперь мы ждем только господина Талвеста, – напомнил Миго. Он не скрывал своей радости и возбуждения. Если удастся сегодня раскрыть преступление и найти убийцу, то об этом таинственном деле будут рассказывать на всех островах Общества, на всех островах Французской Полинезии. И все забудут о частном детективе Дронго, помогавшем ему в раскрытии этих убийств. Все будут помнить и говорить, что преступника изобличил полицейский с Хуахина – Клод Миго.
Он подошел к телефону и снова вызвал Жербаля, попросив еще раз объявить по корабельному радио,
– Давайте продолжим, – предложил он.
– Господин Пятраускас, вы говорите по-английски достаточно свободно? – уточнил Дронго.
– И не только по-английски, – ответил Пятраускас, – я знаю французский, немецкий, русский и, конечно, родной литовский.
– Очень хорошо. В таком случае мы будем говорить с вами по-английски, чтобы немного дать отдохнуть нашей уважаемой Лилии Леонидовне. Тем более что и госпожа Слепакова тоже хорошо понимает английский язык.
– Как угодно, – согласился Пятраускас, – я готов оказать вам любую посильную помощь. Если хотите, то я сам стану переводчиком господина Миго.
– Достаточно, если вы будете говорить по-английски, – вмешался Миго, – я хорошо понимаю оба языка. Проходил стажировку в Австралии. И на наших островах действуют два языка. Французский и английский.
– В таком случае продолжим, – согласился Дронго. – Итак, где вы провели сегодня ночь?
– В своей каюте, которая находится очень далеко от каюты убитого господина Северцова, – пояснил Пятраускас, – на другом конце корабля.
– Вы ничего не слышали? Может, кто-то проходил мимо вашей каюты. Кто-то выходил из соседних кают.
– Нет, ничего не слышал, – ответил Пятраускас. – А если бы услышал, то сразу сообщил вам.
– Сегодня днем вы сходили на берег?
– Да, сходил.
– Вы были один?
– Я сошел с большой группой туристов из Швеции, но я был один, если вы спрашиваете меня об остальных туристах из Прибалтики или России.
– Откуда такая нежная дружба к туристам из России? – спросил Дронго. – Насколько я знаю, ваши соотечественники всегда пытались отдалиться от бывших соседей, чаще всего не вступая с ними в контакт. А вы, наоборот, демонстрируете свое расположение к ним.
– Это делают неумные националисты, – возразил Пятраускас.
– А вы умный интернационалист? – уточнил Дронго.
– Можно сказать и так, – кивнул Роберт, – если вам так хочется.
– Мне в данном случае интересно ваше мнение.
– Я много лет живу во Франции, а не в Литве, если вы спрашиваете меня об этом. И у меня нет никаких русофобских настроений.
– Понятно. А почему во Франции, ведь вы работаете в немецком концерне?
– Это вы тоже успели узнать, – усмехнулся Пятраускас. – Я работаю в филиале немецкой химической компании, который находится во Франции, недалеко от Страсбурга.
– Хорошо платят?
– Достаточно, чтобы позволить себе такую поездку, – ответил Пятраускас.
– Вы кого-нибудь знали до того, как вылететь в Токио? Я имею в виду из членов вашей немецко-прибалтийской группы?
– Нет, никого.
– А из состава российской группы?
– Тоже никого не знал, – ответил Роберт, – а почему вы спрашиваете?
– Вы же знаете, что произошло два убийства подряд. Насколько я помню, вы только недавно пытались успокоить вдову убитого ювелира.
– Я видел, в каком она состоянии. Они прожили вместе много лет, – ответил Пятраускас, – и я считал своим долгом ее как-то поддержать.