Хорошие убийцы
Шрифт:
Располагался он в неглубокой впадине между холмами, на месте брошенной выработки. Предыдущие добытчики открытым способом сняли верхний слой породы, но вглубь не полезли. Так и бросили территорию, превратившуюся в кусочек пустыни. Русский сектор выкупил права на разработку, построил современный добывающий комплекс, и начал раскапывать рудную жилу вглубь. Наша территория имела форму вытянутого шестиугольника. Если точнее – ориентированного по сторонам света прямоугольника, у которого были срезаны северо-западный и юго-восточный углы. Размеры этого прямоугольника – двести на триста метров. Или, если мерить наискосок, – длинная диагональ объекта триста пятьдесят, поперек – двести метров. Немало.
Вокруг территории стояла ограда из трехметровой решетки с пулеметными вышками.
При проектировании учитывалось и удобство обороны, поэтому внутренняя территория почти со всех сторон была прикрыта от взглядов и выстрелов.
Вдоль длинной северо-западной стороны ограды стоял промышленный цех, построенный из кирпича, изготовленного прямо тут же, на месте. В этом здании было собрано все, что относилось к производству: электростанция, участок подготовки руды, участок обогащения, водная скважина, топливохранилище.
Короткую северную сторону периметра прикрывали высокие отвалы пустой породы, «хвостов».
В северо-восточном углу стоял небольшой павильон из металлоконструкций, где располагался уже ненужный цех для производства кирпича, из которого были построены другие здания. Рядом, вдоль восточной границы участка, – два небольших ангара.
Дальше – заросли густых и высоких деревьев, которые оставили вдоль периметра. Они прикрывали территорию от взглядов с юго-востока. К ним примыкала пара больших ангаров для тяжелой техники.
Наконец, вдоль южной стороны участка, у въездных ворот, стояло одноэтажное административное и жилое здание и ряд небольших ангаров, в одном из которых разместили наши контейнеры.
Мы пошли в администрацию.
Когда проходили мимо соседних ангаров, оказалось, что один из них обитаем: ворота открыты, рядом на веревке висят легкие цветные платья и футболки, прочая женская одежда. Внутри, у ворот, несмотря на раннее время, сидит темнокожая девушка, что-то делает у очага, сделанного из глины.
Мы посмотрели на нее. Она испуганно глянула на нас.
Я удивился. Очень уж не соответствовала эта картина общему виду безлюдного промышленного объекта. Видимо, удивился не один я: Пупс с Малышкой переглянулись, Толстяк хмыкнул, а Бонус и вовсе довольно воскликнул «Ух ты!»
***
Перед входом в здание нас ждал человек в легкой защитной накидке. Мужчина. Белый. Лет сорока, светловолосый, в потрепанной военной форме.
Посмотрел на нас внимательно, когда подошли, потом кивнул на дверь.
– Здравствуйте. Я местный начальник охраны, майор Алешин. Идемте ко мне в кабинет, буду вас в курс вводить.
И пошел впереди, показывая дорогу.
Кабинет был большим, но скромным. Письменный стол, сейф, шкаф, стол для совещаний, стулья металлопластиковые вокруг него.
Мы расселись.
– Приказ о том, что я должен сдать вам под охрану объект, пришел неожиданно и вообще звучит как-то странно. И секретность эта невероятная…
– Так надо, – просто ответил Пупс.
– Вы теперь насовсем тут будете?
– Не знаем, месяц, может два, потом начальство будет решать, что дальше.
– Значит, есть шанс, что нас сюда вернут потом? – заметно оживился майор.
Пупс только развел ладони.
– Ладно. Я должен ввести вас в курс. Начну с истории, потому что без нее вы не поймете, в какое бурление говен вы попали.
Рассказ был долгим.
Раньше тут была страна Конго, точнее – Бельгийское Конго. Территория огромная, по большей части – труднопроходимая, дикая природа, людей сравнительно немного. Население делится на две сотни разных племен и народов, хотя большинство относится к одной группе, банту. Почти все – христиане. В стране огромное количество полезных ископаемых. Уран, алмазы, золото, цветные и редкие металлы.
Местные царьки приподнялись пять веков назад на том, что снаряжали отряды охотников за людьми. Те нападали на деревни соседних племен, брали их жителей в плен, гнали на побережье Атлантики и там продавали в рабство португальцам. А португальцы перевозили их через океан и продавали в Америке. Потом экспорт рабов прикрыли, но тут о рабстве не забыли.
Вместо работорговцев пришли бельгийцы. Как раз открыли каучук, и сок местных гевей, из которых его делали, стал очень ценным товаром. Европейцы установили планы сдачи сока по деревням и поставили местных надсмотрщиков, следить за выполнением. А те – за невыполнение плана отрубали сборщикам руку. Такая у них система мотивации сложилась. Потом им в детали входить стало лень, и старосты деревень стали сами руки рубить при недоборе сока. Прямо так, с корзинами отрубленных рук, приходили отчитываться за недостачу. Рубить руки своим соседям и родственникам не очень приятно, так они в неурожайные годы догадались делать набеги на соседние деревни. За руками. А если самим воевать страшно – всегда найдется тот, кто не побоится, а корзины с отрубленными руками потом продаст. Так и шло, пока это все не получило широкую огласку в мире. Даже в то, не самое гуманное, время фото детей с отрубленными руками для европейской общественности оказались «не комильфо». Руки рубить перестали, но традиции не забылись.
Потом, в середине прошлого века, страна добилась независимости. Сразу же не без помощи европейских горнорудных компаний началась гражданская война. Закончилась, только когда к власти пришел диктатор, который правил долго и довел страну до жуткой бедности. Как может страна, добывающая 80% мирового урана и еще много всяких ценных ресурсов, иметь самое бедное в мире население? Оказалось – может.
Потом опять долгая гражданская война, в ходе которой страна оказалась без армии, и на ее земле воевал, кто хотел.
Стоило войне затихнуть – началась Пандемия, за пару десятилетий тут вымерло до половины населения, страна пришла в полный хаос.
Теперь существует официальное правительство, у которого наш сектор купил эту шахту и еще несколько объектов, но до него полторы тысячи километров. Реально это правительство контролирует только центр столицы, даже огромные городские трущобы под властью банд.
Есть администрация провинции, которая контролирует соседние города. С ними мы тоже нашли общий язык. До них – полторы сотни километров. Тоже немало, по местным меркам.